"Александр Морозов. Нестандартный Егорыч" - читать интересную книгу автора

ответил он. - И между прочим, отличный парень, если хочешь знать. - Потом,
помолчав с полминуты, добавил: - А посылал я его на почту. Надо же было с
Москвой списаться. Вот я и написал Лебедеву, что выезжаю завтра.
- Как говорится, подробности письмом, - вставил я.
- АН и не письмом как раз, - ответил Егорыч и, указывая на свою толстую
тетрадь для записей, хохотнул: - Я, брат, недаром в связи служил. Всей
технике предпочитаю нарочного. Вот завтра в Москву поедем, ну заодно и как
курьеры, вот эти мои подробности и отвезем.
- Да уж я вижу, Александр Егорыч, - сказал я, - что вы про службу не
забываете. Прямо как на К.П здесь устроились, вестовых только посылаете.
- А это я потому, - сказал Егорыч, - Тимура, то есть, послал, что мне
нельзя сейчас из дому отлучаться. Инкубационный период я тут проходил.
Теперь я уже сидел сама безмятежность и довольство. Сидел, попивал кофе
и слушал Егорыча. Сидел, подставив спину напору теплого ветра, налетавшего
из-за террасы. Теперь меня уже не задевали странные речи Егорыча о каком-то
там инкубационном периоде или еще о чем там ему придет в голову. С меня
вполне хватало того единственного рационального, что я выловил из этих
речей: завтра мы, то есть я и Егорыч, едем в Москву и самое позднее
послезавтра утром будем на работе, и Лебедев уже знает об этом. Цель моей
командировки была достигнута, и спокойствие осенило меня.


IV

Но в этот вечер мы с Егорычем были, по-видимому, сообщающимися
сосудами. Во всяком случае, для эмоций. Потому что спокойствие, снизошедшее,
наконец, на меня, без сомнения, досталось мне от моего собеседника. А взамен
он получил мою нервозность, которая возрастала в нем с минуты на минуту.
Поддерживая со мной нейтральный программистский треп (о том, что-де для
верности надо бы затирать нули перед записью или о разных таинственных
остановах, о "грязи", которую печатает иногда широкая печать, и тому
подобной мистике), Егорыч все чаще посматривал на часы, а от часов его
озабоченный взгляд прыгал в начинающую сгущаться темь за террасой. Он словно
бы кого-то ждал. Но никто не шел.
Наконец, когда он привстал, сдвинул посуду и хотел уже уносить ее в
дом, по дороге, ведущей к морю, послышались чьи-то шаги. Я обернулся и
увидел, что снизу, из города, довольно быстрым шагом идет девушка. Она шла
быстро и неровно, словно бы шатаясь, а когда она поравнялась с нашей
террасой, я разглядел, что лицо у нее очень расстроенное. Похоже было, что
она совсем недавно плакала. Девушка, проходя мимо, бросила в нашу сторону
быстрый взгляд и чуть замедлила шаг, но затем отвернулась и снова полетела к
гряде акаций, за которой был обрыв к морю.
Я посмотрел на Егорыча: уж не ее ли он ждал? Но нестандартный Егорыч,-
хоть и оценивал с видимым напряжением всю ситуацию, вмешиваться в нее,
вероятно, не собирался,
- Александр Егорович, - не вытерпел я, - что это с девчонкой?
Расстроенная какая-то... И чего она на берег побежала?
Егорыч окончательно поднялся и, казалось, не слыша моих слов,
направился к внутренней двери. Открыв ее, он, стоя в дверном проеме,
обернулся ко мне и сказал: