"Александр Моралевич. На десерт " - читать интересную книгу автора

междуделках, одна нога здесь, другая там. И "газон" - это тебе не "Урал",
это легкая кавалерия, нет на нём печки, поморозим солдат.
Теперь двое они в тайге, теперь рубят они лесинки, чтобы подважить
грузовик, а сперва подпереть козелками, чтобы встал он на колесья, а не
завалился вверх брюхом. Третьи сутки они в тайге, а ещё не сомкнули и глаз.
И сил у двух офицеров - как у пули на излёте. Но всё равно: голодные,
помороженные, зуб на зуб не попадает - победили они и выбрались на перевал.
-"Товарищ, не в силах я вахту стоять! - сказал кочегар кочегару", - так
пропел-посипел капитан Шнайдер майору Чекунину. И майор признал: я, Марик,
тоже за руль не сяду, засну, расшибёмся.
Тогда решили они хоть на двадцать минут прикорнуть. Поставили вездеход
на обочину, габаритные огни включены, подсос привытянул Шнайдер, чтобы
молотил мотор на повышенных оборотах и побольше тепла гнал в кабину. И
опытен в таёжных делах капитан. даже направление ветра учёл на перевале. Так
поставил он вездеход, чтобы не наносило на него, а как раз относило ветром
угарный выхлоп от двигателя.
И прикорнули. Да так прикорнули, что, счастье отвернись, прикорнули бы
они вечным сном. Улёгся ветер на перевале, и в трескучем морозе выхлопными
газами так окутало вездеход - будто гейзер обнаружился на обочине. И всё бы,
и вечная память, снимем головные уборы: ещё две привычные зимние шофёрские
смерти на северных наших трассах.
Но получаса не прошло - тяжкий гул стал нарастать на дороге. Выкатился
из-за скального поворота лесовозный роспуск-тягач. Вмиг добыли лесорубные
люди из кабины вездехода два тела. И куда там, никакие уж они не атлеты, что
Чекунин, что Шнайдер: полная тряпичная обмяклость в телах и шеи болтаются
как у битых гусей.
Здесь зверское, бесчеловечное искусственное дыхание стали делать двум
обморочным, и обнаружился результат: стали подрагивать веки у офицеров. И
шевеление пальцев наметилось. Тогда загрузили в кабину вездехода тела,
тесьмой законтрили на сиденье, чтобы не валились тела при виражах на севшего
за руль учётчика лесопункта - и погнал по дороге старшой.
Зелёные, стальные, с красными звёздами и на электромоторной раздвижке
ворота у этой воинской части. С дальним светом фар, под сплошное тревожное
бибиканье подкатил к этим воротам учётчик, и автоматчики при воротах сперва
очень грозно ощетинились на штатского за рулём хорошо известной машины. Но
выскочили дежуранты из КПП, взвалили Шнайдера с Чекуниным на закорки - и
бегом к расположению части. А учётчик вслед поглядел - и пошёл.
-Э, отец, так промеж нас не бывает! - догнал учётчика старший по
караулу. - Ты кто?
-Лесоруб, - сказал учётчик, стряхивая с плеча офицерскую руку.
-У тебя и на лбу написано, что лесоруб. А ты удостоверься. Документ
дай. Сам не дашь, так силой возьмём.
И прочитал по замусоленной книжечке, сличив с лесным человеком и
фотографию:
-Костромин Иван Еремеевич. Учётчик Малинского лесопункта. И ладушки,
теперь свободен, Иван Еремеевич Никого ведь ты сюда не привозил, верно? Не
привозил. Теперь знаем мы, кого отблагодарить, а чем - коллегиально решим. У
тебя дочки нету, Иван Еремеевич? Я бы женился на дочке от такого отца.
-Женилку не простуди, - сказал Иван Еремеевич и канул в морозной
взвеси.