"Александр Моралевич. На десерт " - читать интересную книгу автора

обозначает "сам", "копро" - говно, а "фагия" - пожирание.
И состоялась аудиенция, в итоге которой вышел даже из-за стола товарищ
Берия, положил руку на трехзвездный полковничий погон Тита Ефремовича и
сказал:
-Мы не ошиблись в вас, генерал. От лица Комитета обороны оглашаю вам
благодарность..Отправляйтесь на службу. Победа будет за нами!
И когда окрылённый Тит Ефремович Кологрив - уже генерал! - покинул
известнейший в Москве особняк на Садовом кольце - сказал ближайшему
сподвижнику товарищ Берия:
-Ты осознал, Кобулов? Я горжусь нашей армией. Ты видел этого гуся?
Протокольное рыло. Глаза оловянные, но - "аутокопрофагия". Вот сейчас
позвони мы с тобой в ставку Гитлера самому Гальдеру или фон Маннштейну - ни
едреной фени не знают они про аутокопрофагию, а у нас захолустный
полковник - пожалуйста!
...И теперь, по прошествии десятилетий, генерал-полковник Кологрив
прибыл с инспекцией на полигон.
Плохо звезды располагались на небе в те злополучные сутки. Незадача из
незадач, но именно в этот день дежурил по части капитан Шнайдер. И хотя
давно недуг близорукости одолевает генерала Кологрива, еще издали распознал
и углядел он, что дежурный-то по части, безусловно - жид. Что поделать, ну,
не любил кривую эту, лишайниковую эту ветвь на древе человечества генерал
Кологрив. И когда уж дело касалось жида - распроворнейше мыслил генерал. И
возле штабной трехэтажки, намереваясь рапорт принять от дежурного, так
разместился на местности генерал,. чтобы жидочек в начищенных своих сапогах
и пригнанной под фигуру шинели пошагал к генералу с рапортом как раз через
мутную и неприглядную лужу. По прямой, только по прямой надлежит идти
рапортующему пред очи высшего начальства. Но лелеял мысль генерал Кологрив:
вдруг да этот расфуфыренный портупейный жидочек, как принято в их
хитрованской породе, устрашится замарать свою отутюженность, схитрит да и
пойдет петлёй вокруг лужи? Вот тогда-то и повеселит себя генерал. Вплоть до
офицерского суда чести будет тут дело.
Ах, Кологрив, Кологрив... Ловко придумано, да недодумано. Встать бы
генералу за десять шагов от конца лужи, а он - впритык!
Всё сразу же понял Марк Евсеевич Шнайдер, как - по неизвестной, вот что
обидно! - причине затеял унизить его генерал. Что ж, генерал - брошена
перчатка, так поднимет её Марк Евсеевич. А тогда уж держись.
Моряки на параде шагают - восемьдесят пять шагов в минуту. И
порадовался втайне Марк Евсеевич, что у них-то, в сухопутных войсках, в
инфантерии, парадный шаг - сто двадцать шагов в минуту. Сто двадцать в
данном случае - оно куда продукти вней. И как по метроному выдержал
стодвадцатку капитан Шнайдер, и такое печатание шага по луже явил, такое
штормовое вздыбление волн - будто и не человек тут движется, а чистый
торпедный катер. Хотел было шарахнуться вспять от лужи генерал Кологрив, но
пронеслось в мозгу у него: нельзя. Посрамление выйдет от этого генералу
И тёмной глинистой жижей от макушки до пят окатило генерала, и папаху
из драгоценного каракулевого кляма, и золотые очки "Цайсс, Йена", и барскую
пепельную шинель. И двух полковников-прилипал, что тянулись по бокам своего
хозяина, окатило как есть.
-Товарищ генерал-полковник! - стальным напруженным голосом отчеканил
дежурный, - инженерно-транспортный полк особого назначения... происшествий