"Юнна Мориц. Рассказы о чудесном" - читать интересную книгу автора

Бульки завернули в байку и забыли. Мода на те цветочки отвалила, все
поэты их разоблачили: мол, мы - естественные, а вы - искусственные, мы -
Божья искра, а вы - дешевка, пошлая поделка, мы - благоухаем, а вы -
барахло.
Яснее ясного. Против лома нет приема даже в штате Оклахома - такие вот
свежие мысли.
Шесть лет мне было, а стало шестьдесят, а матери моей - девяносто семь,
и она уж меня совсем не узнавала. Держала где-то в памяти сердечной, в поле
внутреннего зрения, а внешним зреньем узнавала только старшую дочь, мою
сестру. И вдруг говорит:
- В обувной коробке. Восемь букетиков. Бульки помнишь? Коробка во-о-он
там...
- Бред! - я подумала шепотом. - Сущий бред! В последнее время она
разговаривает с давно умершими - с матерью своей, с отцом, с бабушкой, с
дедушкой, с братьями, сестрами, живет в своей далекой молодости, бурно до
отчаянья переживает какие-то события, забытые давным-давно и вдруг теперь
отмытые, как стекла, в ее остраненной памяти. Сейчас вот ей мерещатся восемь
букетиков, бульки...
Уронив голову на плечо, сухонькую свою головку на сухонькое плечико,
мать всхлипывала в дреме. На всякий случай заглянула я туда, где привиделась
коробка ей с цветочками.
Была там коробка, была!.. Перетянутая вишневой узенькой лентой. А там
внутри, на вате одна тысяча девятьсот сорок третьего года, лежали
малюсенькие, хрупкие цветочки подснежника, ландыша, яблони, садов и лугов,
лесов и оврагов. Восемь букетиков, сверкающих свежестью, трепетных, нежных,
шевелящихся от воздуха, света и человеческого дыхания.
- Можешь их увезти, если хочешь... Если они там еще не увяли. Это тебе
от меня наследство. Такая маленькая чепуха на память.
И она постаралась мне улыбнуться, кулачком утирая постоянно текущие
слезы.
Истекало время ее жизни, текли наяву мучительные видения: какой-то
младенец, казалось ей, серебрился на краю постели - она боялась, что он
разобьется; какие-то войска входили через балкон и мимо нее проносили своих
раненых; младшая дочь плохо переходила дорогу с трамвайными рельсами...
Родилась моя мать в Рождество, душа ее возвратилась к Творцу на Спас.
Имя ее в переводе на русский означало Нежная. Она была столь красива, что
все на нее оглядывались. И две ее девочки, мы с сестрой, росли в особенном
свете сладостной славы, с детства слыша вослед:
- Это - девочки той красавицы...
Всякий день моей всякой жизни овеян благородным происхождением от
изумительно красивой матери.
А сегодня ее цветочкам - пятьдесят пять лет. Кто носил эту прелесть в
одна тысяча девятьсот сорок третьем году? И за каким рубежом?.. Мода на эти
цветочки плыла над широкой кровью, делали эти венчики из госпитальной рвани,
много пели при том, песня - она обезболивает. А как начнешь засыпать на ходу
от голода и печного жара да хватать раскаленную бульку за железо, за шарик
голой ладонью, - так будешь петь нескончаемо, неизлечимо.
1992, 1998