"Крис Мориарти. Одиночка " - читать интересную книгу автора

нарушения квантового параллелизма, благодаря которому и существует
возможность воспроизведения. Сначала страдает кратковременная память. Потом
приходит черед и долговременной. Затем забываешь друзей, тех, кому ты верен,
своих близких. Если вовремя не остановиться, стирается все.
Кибернетика способна решить эту проблему. Жесткая память миротворца в
боевом снаряжении держит в запасе информацию о каждом миге бодрствования со
Дня зачисления на службу. И если вы не лгали психотехам, то в файлах
хранились достаточно точные воспоминания периода до службы. Хранившиеся в
базе зависимого AI и поддержанные психотропными средствами, эти файлы могли
обеспечить рабочую замену потерянным воспоминаниям. Но стоит скачку
затянуться, и все, что ты знал, все, что было тобой, вытечет из тебя и
перетечет в машину так же неумолимо, как песок перетекает из одной колбы
песочных часов в другую. И Ли после того, как ее "оракул" стал доступен
связи, а жесткая память восстановилась полностью, могла теперь вспомнить,
что за четырнадцать лет, два месяца и шесть дней службы совершила тридцать
семь квантовых скачков.
Она на ощупь поискала замок "гроба", нашла его у правого бедра, там,
где он всегда и был, щелчком открыла крышку и села.
Произведенные усилия вызвали у нее спазмы; кашляя, она отхаркивала
сгустки слизи. Ли поняла, что не могла оказаться внутри Кольца или на Альбе;
Кольцо и штаб Космической пехоты находились всего в одном скачке с любого
места на Периферии, и с легкими не было бы плохо, если бы ее не держали
здесь в течение нескольких скачков и остановок. И где же она? И почему ее
направили на какую-то неизвестную планету Периферии, а не вернули на Альбу
для реабилитации?
Она перекинула ноги через борт "гроба" и почувствовала холодную решетку
палубных плит под ногами. Хорошо, что нижняя полка. Слава Богу, за малые
милости! Она оглядела хладоотсек. На полках над ней в ярко освещенных сотах
из питательных трубок и биомониторов стояло множество "гробов".
Большинство пассажиров все еще были в замороженном состоянии; холодные
зеленые линии жизнедеятельности мерцали на экранах мониторов их состояния.
Палубная плитка из вирустали гудела от сдержанной пульсации двигателей
Буссара, работавших вхолостую. Где-то вдали от посторонних взглядов проходил
послескачковую проверку штатный экипаж, выявлялись системы, закрытые для
воспроизведения, давались сигналы субсветовым буксирам, которые должны были
протащить скачковый корабль над огромными щупальцами полевой станции.
Форма Ли - точная до кванта копия - лежала в тумбочке под "гробом",
аккуратно сложенная другой Кэтрин Ли, майором Космической пехоты
Объединенных Наций, более не существовавшей. В правом кармане брюк она нашла
пачку гигиенических салфеток. Она всегда клала их туда. В левом кармане
рубашки лежали ее сигареты, обертка с пачки была снята той, другой Ли,
помнившей, какими слабыми бывают пальцы после скачков.
Она наклонилась к "гробу", положила форму рядом и высморкалась.
Боль пронзила ее правое плечо, когда она поднесла руки к лицу. Она
дотронулась до источника боли - восьмисантиметрового узловатого шрама,
рассекшего ее трицепс до конца плеча. Шрам реагировал на прикосновение. Она
повернула голову, чтобы взглянуть на него. На ее смуглой коже он выделялся
белой полосой.
Прощальный подарок Метца. Она так и не увидела, кто стрелял в нее. Но
этот одиночный выстрел разорвал ей мускул, сухожилие, связку и повредил