"Ричард Морган. Сталь остается ("Страна, достойная своих героев" #1)" - читать интересную книгу автора

лодочник. - Рыбаки рассказывают, что рыба-серебрянка еще никогда не давалась
так трудно, как нынче. Течение, что идет от Хиронишских островов, намного
холоднее, чем обычно. А еще были знамения. Град размером с кулак. На
болотах, южнее Клиста, видели под утро и к вечеру странные огни, а ночью
слышали, как воет черный пес. Брат моей жены работает на китобоев махака
Урдина и говорит, что нынешним летом им пришлось заходить далеко на север. А
в конце прошлого месяца, когда обходили Хирониш, видели, как с Обруча падали
в воду огненные камни. Буря в ту ночь была такая...
И так без конца.
Эхо его слов еще звучало в голове, когда Рингил сошел на берег в
Экелиме. От бухты он направился по Подвозной улице, рассчитывая на то, что
Шалак вряд ли сменил местожительство за последний десяток лет. Теплый вечер
привлек на улицу толпы гуляющих, но покрой и ткань нового платья Рингила
помогали прокладывать путь. Люди не желали неприятностей даже здесь, в самом
устье реки. На углу, поигрывая длинными деревянными дубинками и приглядывая
за порядком, стояли двое стражей. В костюме Рингила они видели то же, что и
все остальные, а потому в случае возникновения какого-либо недоразумения он,
скорее всего, оказался бы правым, тогда как второго участника конфликта
отволокли бы в переулок, где и преподали бы короткий и убедительный урок
хороших манер.
Дойдя до угла, Рингил сдержанно усмехнулся: по крайней мере, ждать не
придется. Прошло десять лет, но домишко Шалака изменился не больше, чем
взгляды священника. Фасад так и остался ободранной каменной стеной с
освещенными изнутри окнами цвета жидкого кофе, а о нависший хмурой бровью
карниз мог треснуться головой каждый, кто благодаря хорошему питанию
вытянулся выше среднего. На поржавевшем железном крюке покачивалась
загадочная табличка.


"ВОЙДИ И УЗРЕЕШЬ".

Когда-то давно, до войны, на табличке была другая надпись - "ВОЙДИ И
ОГЛЯДИСЬ - МОЖЕТ БЫТЬ, ТЫ УВИДИШЬ ЧТО-ТО, ЧЕМУ ПОНРАВИШЬСЯ", - заключенная в
круг таинственных - и, как подозревал Рингил - олдраинских символов. А потом
настали пятидесятые, началась война с огнедышащими драконами и пришельцами
из моря. Безобидное мошенничество, которым Шалак зарабатывал на хлеб, игра с
простаками, свято верившими в Исчезающий народ, превратилась в одночасье в
колдовское деяние, граничащее с государственной изменой. Поговаривали, что
олдраины ушли на запад, и вот теперь именно с запада явились чешуйчатые.
Шалака забрасывали камнями на улице, пару раз рассерженная толпа била
окна в доме, его неоднократно вызывали в Комитет общественной
нравственности. Старик все понял. Вывеску сняли, иероглифы стерли,
продаваемым в лавке безделушкам уже никто не приписывал магической силы, а в
пояснениях к ним указывалось, что убедительных доказательств обладания
олдраинами какими-либо тайными знаниями не существует, что сами они, по всей
вероятности, лишь плод воображения и существуют только в детских сказках.
Рингилу всегда казалось, что Шалак глубоко уязвлен необходимостью выступать
с такими заявлениями - в отличие от большинства своих восторженных клиентов
сам он свято верил в то, что проповедовал. Но когда Рингил с присущей юности
дерзкой прямотой поднимал эту тему, старик лишь болезненно улыбался и