"Глеб Морев. Критическая масса, № 1 за 2006 " - читать интересную книгу автора

между по-разному ярким, в различных отношениях самобытным) в состоянии
перманентной войны с литературой инерционной, ретроградной,
ложноклассической (а также с литературой псевдореволюционной, имитирующей
культурный сдвиг, с литературой массовой, с дальнейшим креном
информационного потока в сторону визуального канала, с общей энтропией, с
чертом в ступе), - благодушно ожидать, когда же и Медведев кого-нибудь
в-гроб-сходя-благословит, нет возможности. Инновационной литературе гораздо
сложнее, чем литературе инерционной, поддерживать линию фронта: инерционной
для пополнения личного состава нужны всего-навсего грамотные, обученные
резервисты, да и естественная убыль у них невелика (инерционным авторам
отчего бы по инерции и не писать еще и еще) - инновационная же литература
может рекрутировать на передовую (в обозе-то всяко бывает) только тех, кто
действительно не совпадает ни с кем из уже выставленных в бой, а такие не
каждый день появляются. И когда являются - на них большая надежда.
Надеждой этой Кирилл Медведев распорядился следующим образом. "Вот как
я вижу современную культурную ситуацию. С одной стороны - постепенно
осознающая себя и свои культурные приоритеты власть, и, как это обычно
бывает, намечающаяся готовность деятелей культуры следовать этим
приоритетам. С другой стороны - близкое мне по своей идее "современное
искусство" существует (по крайней мере, в российском варианте) в виде
безответственных инфантильных игрищ и якобы независимых интеллектуальных
высказываний на специально отведенной для этого территории. С третьей -
окрепший книжный бизнес, беспринципные приемы и провокационные стратегии.
Нечеловеческая борьба за премии. Бесконечные инсценированные псевдособытия в
литературе. Несколько литературных лобби, ведущих жестокую и примитивную
борьбу за культурное влияние. Омерзительные спекуляции критиков и
журналистов. Все это подавляет меня. К системе, настолько девальвирующей и
опошляющей Слово, настолько профанирующей его, я не хочу иметь даже
косвенного отношения. В такой ситуации мне кажется невозможным как-либо
участвовать в литературной жизни, публиковаться даже в симпатичных мне
изданиях, использовать расположение ко мне тех или иных людей и институций.
Я отказываюсь от участия в литературных проектах, организуемых и
финансируемых как государством, так и культурными инстанциями. Я отказываюсь
от каких-либо публичных чтений. Это не героическая поза, не пиар-акция и не
желание наладить собственный издательский бизнес. Это некоторое необходимое
мне самоограничение. Я уверен, что мои тексты - это самый настоящий
поэтический мейнстрим, и поэтому надеюсь, что, если мейнстрим в моем лице
будет занимать такую полуподпольную и, насколько это возможно, независимую
позицию, то, может быть, в моей стране будет больше честного,
бескомпромиссного и по-настоящему современного искусства" ("Коммюнике", 22
сентября 2003).
Если не предполагать, что обороты "безответственные инфантильные
игрища", "омерзительные спекуляции" и т. п. употреблены Медведевым
применительно к Айзенбергу, Курицыну, Воденникову и прочим названным только
что лицам и организациям, то вышеназванный манифест переводится на простой
русский язык так: "Ребята, вы все козлы, а я д'Артаньян. Возюкайтесь со всей
наличной грязью сами, а я умываю руки и удаляюсь в келью под елью. Вы свое
дело сделали, я теперь знаменитость, и за мной под ель, то бишь на мой
персональный сайт, должна потянуться вся прогрессивная общественность".
Надо сказать, что появление медведевского "Коммюнике" не стало для меня