"Томас Мор. Утопия" - читать интересную книгу автора

снискания себе пропитания. Тогда упомянутый блюдолиз заметил:
"Позволь мне, я и это устрою правильно. Я страстно желаю удалить
куда-нибудь с глаз долой людей этого рода. Они мне сильно и часто надоедали
своим требованием денег, сопровождаемым жалобными воплями, но никогда все же
причитания их не имели такого успеха, чтобы вытянуть у меня монету. Выходило
как-то всегда одно из двух: или мне не хотелось давать, или даже п нельзя
было, так как не было ничего. Поэтому теперь они стали умнее; когда они
видят, что я иду, то не тратят своего труда и пропускают молча: они
совершенно не ждут ничего от меня, как будто бы я был священником. Так вот я
и вношу закон, чтобы всех этих нищих разместить и распределить по
бенедиктинским монастырям и сделать из них так называемых монахов-мирян, а
женщинам я велю стать монахинями".
Кардинал улыбнулся и одобрил это как шутку, а другие приняли ее и
всерьез.
Но замечание о священниках и монахах сильно развеселило одного из этих
последних, ученого богослова, так что он и сам захотел пошутить, хотя в
общем был серьезен до свирепости.
"Но и в этом случае,-заметил он,-ты не отделаешься от нищих, если не
подумаешь и о нас - монашествующей братии".
"Да это уже предусмотрено,- ответил паразит.- Ведь кардинал прекрасно
позаботился о вас, когда выносил постановление о задержании и привлечении к
работе бродяг, ведь выто и есть главные бродяги".
При этих словах все взглянули на кардинала и, заметив, что он не
отрицает этого, очень охотно подцепили это замечание, все, кроме монаха. Он
(что и не удивительно), пораженный такой колкостью, пришел в негодование и
до того раскипятился, что не мог удержаться от ругательств: он назвал
противника негодяем, подлецом, клеветником и сыном погибели, приводя вместе
с тем страшные угрозы из Священного писания. Тогда шут вошел в свою роль
всерьез и почувствовал себя вполне как дома.
"Не гневайся, добрый брат,ответил он,- сказано в Писании: "В терпении
вашем овладеете душами вашими".
На это монах (приведу его подлинные слова) ответил:
"Я не гневаюсь, висельник, или, по крайней мере, не грешу, и
псалмопевец говорит: "Гневайтесь и не согрешайте".
Затем, в ответ на мягкое внушение кардинала удержать свои страсти,
монах заметил:
"Я говорю, как должен, по доброму усердию. Ведь у святых людей было
доброе усердие; отсюда и сказано: "Усердие по доме твоем съело меня". И в
церквах поют: "Над Елисеем кто смеялся, когда в храм тот направлялся",
усердие плешивого почуяли,- как почует, вероятно, и этот насмешник, шут,
грубиян".
"Ты,- ответил кардинал,- поступаешь, может быть, с наилучшими
побуждениями, но поступишь, по-моему, еще благочестивее, во всяком случае
разумнее, если поведешь себя так, что не будешь вступать в смешное
состязание с человеком глупым и смешным".
"Нет, владыка,- ответил тот,- я не поступил бы разумнее. Ведь сам
премудрый Соломон говорит: "Отвечай глупому по глупости его", как я теперь и
делаю и указываю ему яму, в которую он упадет, если не побережется как
следует. Ведь если многие насмешники над Елисеем, который был только один
плешивый, почувствовали усердие плешивого, то насколько сильнее почувствует