"Ги де Мопассан. Мохаммед-Бестия" - читать интересную книгу автора

затравленные звери. Мужчины, напротив, сбегались со всех сторон с явным
намерением защищаться.
Мы устремились прямо к палатке аги, самой высокой из всех.
Сабель мы не обнажали, следуя примеру нашего начальника, державшегося
как-то очень странно. Он совершенно неподвижно и прямо восседал на своей
лошадке, которая бешено рвалась из-под гигантской туши турка, и
хладнокровие усатого верхового забавно контрастировало с ретивостью коня.
Из шатра навстречу нам вышел туземный вождь, высокий худой темнокожий
мужчина с блестящими глазами, выпуклым лбом и бровями дугой. Он крикнул
по-арабски:
- Что вам нужно?
Мохаммед, круто осадив коня, спросил на том же языке:
- Это ты убил английского путешественника? Ага повысил голос:
- Не тебе меня допрашивать.
Вокруг уже бушевала буря: отовсюду, тесня и беря нас в кольцо, с
воплями спешили арабы.
Горбоносые, костлявые, тощие, в широкой одежде, разлетавшейся от
малейшего движения, они напоминали собой хищных птиц.
Глаза Мохаммеда сверкали под съехавшим набок тюрбаном; он улыбался, и
мне было видно, как подрагивают от наслаждения его обвисшие, мясистые,
изборожденные морщинами щеки.
Громовым голосом, покрывшим все выкрики, он воскликнул:
- Смерть за смерть!
И навел револьвер на смуглое лицо аги. Я видел, как из ствола
вырвался дымок, и на лбу араба вспузырилась розовая пена - мозг пополам с
кровью. Вождь, раскинув руки, рухнул навзничь, и полы его бурнуса
взметнулись вверх, словно крылья.
Кругом поднялся такой рев, что я уже решил - настал мой последний час.
Мохаммед выхватил саблю. Мы последовали его примеру. Молниеносно
вращая клинком, он отбросил тех, кто напирал особенно рьяно, и прорычал:
- Кто сдался, тому пощада! Остальным - смерть! Затем сгреб своей
геркулесовой пятерней ближайшего туземца, перекинул его через седло,
связал ему руки и гаркнул. - Делай, как я! Сопротивляются - руби! За
каких-нибудь пять минут мы захватили человек двадцать, крепко скрутили им
руки и бросились в погоню за остальными, потому что при виде обнаженных
сабель арабы пустились наутек. Пленных пригнали еще десятка три.
Вся равнина была усеяна белыми фигурами бегущих. Женщины, визжа,
тащили за собой детей. Желтые, похожие на шакалов собаки с лаем метались
вокруг нас, щеря сероватые клыки.
Мохаммед, казалось, потерял от ликования голову. Он спрыгнул с седла,
схватил привезенный мною моток веревки и рявкнул:
- Слушай команду, ребята! Двоим - спешиться!
И тут он сделал нечто чудовищное и смешное - четки из пленных, нет,
из удавленников. Он взял конец веревки, скрутил руки первому арабу,
набросил ему на шею петлю из той же веревки, потом повторил это со вторым,
с третьим. Вскоре вся полусотня наших пленных была связана тем же манером,
так что при малейшем поползновении к бегству любой из них непременно
удушил бы себя, а заодно обоих своих соседей. От каждого движения петли
затягивались, и арабам поневоле приходилось держать строй - тот, кто
нарушил бы его, тут же упал бы замертво, как заяц, угодивший в силок,