"Ги де Мопассан. Латынь" - читать интересную книгу автора

Ги де Мопассан

Латынь

Вопрос об изучении латыни, набивший нам оскомину за последнее время,
напомнил мне один случай из моей юности.
Я учился тогда в частном учебном заведении одного из больших городов, в
пансионе Робино, славившемся на всю провинцию отличным преподаванием
латинского языка.
Целых десять лет ученики пансиона Робино побеждали на всех конкурсах
городской императорский лицей и все коллежи субпрефектур. Своими постоянными
успехами пансион был обязан, как говорили, простому классному наставнику
г-ну Пикдану, или попросту дядюшке Пикдану.
Это был один из тех пожилых, седовласых людей, чей возраст не поддается
определению, но чья история ясна с первого взгляда. Поступив двадцати лет в
какое-то училище классным наставником, чтобы иметь возможность продолжать
собственные занятия и стать лиценциатом, а затем доктором словесности, он до
того втянулся в это унылое существование, что так и остался классным
наставником на всю жизнь. Однако любовь к латыни не покидала его, сделавшись
какой-то болезненной страстью. С настойчивостью, близкой к мании, он
продолжал читать, переводить, толковать и комментировать поэтов, прозаиков,
историков.
Однажды ему пришла в голову мысль заставить всех учеников своего класса
отвечать только по-латыни; и он упорно добивался своего, пока они не
привыкли говорить на этом языке так же свободно, как на родном.
Он слушал их, как дирижер слушает репетирующих музыкантов, и
беспрестанно стучал линейкой по пюпитру:
- Господин Лефрер, господин Лефрер, вы допустили солецизм[1]! Разве вы
забыли правило?
- Господин Плантель, построение вашей фразы чисто французское, а вовсе
не латинское! Нужно вникать в дух языка. Вот слушайте меня...
И вышло так, что в конце года ученики пансиона Робино получили все
награды за латинские сочинения, переводы и речи.
На следующий год директор пансиона, маленький человечек, хитрый, как
обезьяна, которую он напоминал также смешным, гримасничающим лицом, велел
напечатать во всех программах, рекламах и даже написать на вывеске училища:
"Специальное изучение латинского языка. Пять первых наград на
состязании с пятью классами лицея. Два почетных отзыва на всеобщем конкурсе
лицеев и коллежей Франции".
Пансион Робино одерживал подобные победы в течение десяти лет. Отец
мой, прельщенный такими успехами, поместил меня приходящим учеником к этому
Робино, которого мы звали "Робинетто" или "Робинеттино", и велел мне брать
отдельные уроки у дядюшки Пикдана по пяти франков за час, из которых два
получал классный наставник, а три - его хозяин. Мне было тогда восемнадцать
лет, и я учился в философском классе.
Эти уроки происходили в небольшой комнате с окном на улицу. Но вышло
так, что дядюшка Пикдан, вместо того, чтобы говорить со мною по-латыни, как
во время занятий, поверял мне по-французски свои невзгоды. Не имея ни
родных, ни друзей, бедняга привязался ко мне и изливал передо мной свое
горе.