"Ги де Мопассан. Дядя Жюль" - читать интересную книгу автора

И отошел. Моряк в недоумении поглядел ему вслед. Отец вернулся к матери
с таким расстроенным видом, что она сказала:
- Сядем... а то еще заметят.
Отец грузно опустился на скамью и пролепетал:
- Это он... Я ведь говорил: это он!
Немного погодя он спросил:
- Что же нам делать?
Мать решительно заявила:
- Надо прежде всего увести оттуда детей. Жозеф сейчас сходит за ними,
раз уж он все знает. Главное, надо постараться, чтобы зять ни о чем не
догадался...
Отец был сражен. Он еле слышно прошептал:
- Какое несчастье!
Мать, вдруг разъярившись, зашипела:
- Я так и знала, что этот дармоед никогда ничего не добьется и в конце
концов опять сядет нам на шею. Да, от Давраншей не дождешься ничего
хорошего!
Отец молча провел ладонью по лбу, как делал всегда, когда мать осыпала
его упреками. А она продолжала:
- Дай Жозефу денег, пусть он сейчас же пойдет и рассчитается за
устрицы... Недостает только, чтобы этот нищий узнал нас! Воображаю, какое
это произвело бы впечатление на пассажиров! Мы перейдем на другой конец
палубы, а ты уж позаботься о том, чтобы мы с ним больше не встретились.
Она встала, и они оба ушли, вручив мне пятифранковую монету. Сестры в
недоумении дожидались отца. Объяснив им, что у матери легкий приступ морской
болезни, я обратился к старику:
Сколько вам следует, сударь?
Мне хотелось сказать: "дядя".
- Два франка пятьдесят, - ответил старик.
Я дал ему пять франков, он протянул мне сдачу.
Я смотрел на его руку, худую, морщинистую руку матроса; я вглядывался в
его лицо, измученное, старое лицо, унылое и жалкое, и повторял про себя:
"Это мой дядя, папин брат, мой дядя!".
Я дал ему десять су на чай. Он с благодарностью сказал:
- Да благословит вас господь, молодой человек!
Он произнес эти слова тоном нищего, который принимает подаяние. Я
подумал, что там, за океаном, ему, наверно, приходилось просить милостыню.
Сестры, пораженные моей щедростью, смотрели на меня во все глаза.
Когда я отдал отцу два франка сдачи, мать с изумлением спросила:
- Неужели устрицы стоили целых три франка? Не может быть...
Я твердо сказал:
- Я дал десять су на чай...
Мать привскочила и в упор посмотрела на меня:
- Ты с ума сошел! Дать десять су этому бродяге!..
Она запнулась: отец глазами указывал ей на зятя.
Все притихли.
Впереди, на горизонте, обозначалась темно-лиловая полоса, казалось,
выраставшая из моря. Это был Джерси.
Когда мы подъезжали к пристани, меня охватило желание еще раз увидеть
дядю Жюля, подойти к нему, сказать ему несколько ободряющих ласковых слов.