"Ги де Мопассан. Задвижка" - читать интересную книгу автора

подкладке ее сердца, а в другой я держал шляпу, продолжая глядеть на женщину
со смущенной и глупой улыбкой, с улыбкой испуга, - она внезапно выпрямилась
и разгневанно крикнула:
- Что это! Как вы ведете себя, молодой человек! Вы неприличны и плохо
воспитаны!
Я быстро отдернул руку, перестал улыбаться, залепетал извинения,
поднялся и вышел обескураженный, потеряв голову.
Но я попался, я стал мечтать о ней. Я находил ее очаровательной,
восхитительной, воображал, что люблю ее, любил всегда, и решил быть
предприимчивым, даже дерзким!
Когда я снова увидел ее, она украдкой улыбнулась мне. О, эта улыбка,
как она взволновала меня! А ее рукопожатие было многозначительно долгим и
настойчивым.
С этого дня я, по-видимому, и начал ухаживать за ней. По крайней мере
она уверяла меня потом, что я ее обольстил, покорил и обесчестил с редким
коварством и ловкостью, с упорством математика и коварством апаша.
Но одно обстоятельство страшно меня смущало: в каком месте завершится
моя победа? Я жил в семье, а на этот счет мои родные были непримиримы. У
меня еще не хватало смелости среди бела дня переступить порог гостиницы под
руку с женщиной, а посоветоваться мне было не с кем.
Но тут как-то моя подруга в шутливой беседе со мной принялась
утверждать, что у каждого молодого человека должна быть отдельная комната в
городе. Мы жили в Париже. Это был проблеск света; я снял комнату, и она туда
пришла.
Она пришла туда в холодный ноябрьский день. Меня сильно смущал этот
визит, и мне хотелось бы отложить его, потому что нельзя было развести огня.
А нельзя было развести огня потому, что камин дымил. Как раз накануне я
устроил сцену моему хозяину, бывшему коммерсанту, и он обещал мне, что
завтра-послезавтра сам придет вместе с трубочистом, чтобы хорошенько
разобраться, какая требуется починка.
Как только она вошла, я объявил:
- У меня нет огня, труба дымит!
Не вникнув в смысл моих слов, она пробормотала:
- Ничего, у меня достаточно...
И так как я был удивлен, она запнулась, совсем смутившись, затем
продолжала:
- Я уж и не знаю, что говорю... я с ума сошла... теряю голову! Боже,
что я делаю! Несчастная, зачем я пришла? О, какой позор, какой позор!..
И она, рыдая, упала в мои объятия.
Я поверил в угрызения ее совести и поклялся, что не притронусь к ней.
Тогда она со стоном обрушилась к моим ногам:
- Но разве ты не видишь, что я люблю тебя, что ты победил меня, довел
до безумия?
Я счел момент подходящим, чтобы начать наступление. Но она вздрогнула,
выпрямилась, вскочила и даже бросилась прятаться в шкап, крича:
- О, нет, нет, не смотрите на меня! Здесь светло, мне стыдно! Ах, если
бы ты не видел меня, если бы мы были с тобой в темноте, ночью, вдвоем!
Подумай только! Какая мечта! Но этот свет!..
Я бросился к окну, закрыл ставни, задернул гардины, завесил своим
пальто пробивавшийся луч света, потом, вытянув руки, чтобы не споткнуться о