"Ги де Мопассан. Мушка" - читать интересную книгу автора

попытки удержать ее, и, не успевай мы ее подхватывать, она бы уже двадцать
раз упала.
В тот день она имела неосторожность выскочить из лодки еще до
остановки - это была одна из тех смелых выходок, от которых часто гибнут
заболевшие или усталые спортсмены.
В тот самый момент, когда мы подходили к берегу и когда никто не мог ни
предвидеть, ни предупредить ее движение, она вдруг вскочила и ринулась
вперед, чтобы выпрыгнуть на пристань.
Слишком слабая, она достала до набережной лишь кончиком носка,
поскользнулась, ударилась животом об ее острый каменный угол, громко
вскрикнула и исчезла под водой.
В ту же секунду мы впятером бросились в реку и вытащили несчастную,
обессилевшую крошку, бледную как смерть и уже страдающую от жестоких болей.
Пришлось как можно скорее отнести ее в ближайший трактир и вызвать туда
врача.
Боли длились десять часов, и она переносила ужасные муки с героической
твердостью. Мы были в отчаянии, мы дрожали от тревоги и страха.
Она разрешилась мертвым ребенком, и еще несколько дней серьезно
опасались за ее жизнь.
Наконец, однажды утром, доктор сказал нам:
- Думаю, что она спасена. Железный организм у этой девчонки.
И все мы, сияя, вошли к ней в комнату.
Одноглазый заявил от лица всех:
- Опасности больше нет, Мушенька, мы ужасно рады.
Тогда она второй раз в жизни расплакалась при нас; глаза ее покрылись
стеклянной пленкой слез, и она проговорила:
- О, если бы вы знали, если бы вы знали... Какое горе... какое горе!
Никогда я не утешусь!
- Да в чем же, Мушенька?
- Я его убила. Ведь я убила его! О, я не хотела! Какое горе...
Она рыдала. Мы стояли кругом, растроганные, не зная, что сказать ей.
Она заговорила снова:
- А вы его видели?
Мы отвечали в один голос:
- Видели.
- Это был мальчик, правда?
- Мальчик.
- Красивый, правда?
Мы долго колебались. Наконец Синячок, самый бессовестный из нас,
решился подтвердить:
- Очень красивый!
Он дал маху, потому что она расплакалась, почти завыла от отчаяния.
Одноглазый, быть может, любивший ее больше, чем кто-либо из нас,
придумал гениальное утешение. Целуя ее потускневшие от слез глаза, он
сказал:
- Не плачь, Мушенька, не плачь, мы тебе сделаем другого.
В ней пробудилось внезапно чувство юмора, которым она была пропитана до
мозга костей, и, еще заплаканная, с болью в сердце, она оглядела нас всех и
полуубежденно, полунасмешливо спросила:
- Верно?