"Майкл Муркок. Финальная программа" - читать интересную книгу автора

устаревшим внешним видом, который имели все "футуристические" здания
двадцатых-тридцатых годов. Это шато в придачу носило налет немецкого
экспрессионизма в архитектурных решениях.
Для Джерри дом этот символизировал собой самый дух резкого изменения в
жизни, и он наслаждался чувством, охватившим его при виде силуэта здания,
так же, как иногда наслаждался, слушая шлягеры последнего года. Дом в
соответствии со старой банальной традицией был поставлен на самом краю
утеса, пирамидой возвышавшегося над ближайшей деревней, находившейся милях в
четырех. На дом был направлен луч прожектора, придававший ему вид, схожий с
нелепым военным мемориалом. Джерри знал, что дом был воздвигнут небольшой
армией немецких наемников - людьми, которые были таким же достоянием
прошлого, как и построенное ими здание, и все же во временном отношении
отражали некий дух годов тысяча девятьсот семидесятых.
Однако шел ноябрь тысяча девятьсот шестьдесят..., когда Джерри запустил
двигатель и медленно двинулся по курсу, который - он знал - приведет его к
утесу под домом.
Утес оказался хуже, чем если бы был отвесным; он полого опускался около
сотни футов и нес на себе груз предупреждающих знаков опасности. Он был не
под силу даже знаменитому Вольфу. Очертания обрыва давали Джерри Корнелиусу
преимущество, так как он скрывал его лодку от телевизионных камер
наблюдения, установленных в доме. Радар прощупывал пространство недостаточно
низко, чтобы обнаружить его судно, а вот телевизионные камеры были
направлены на все места, где была вероятность чьей-либо высадки. В данном
случае брату Джерри - Фрэнку не довелось узнать о тайном вторжении.
Джерри поставил лодку на якорь у утеса с помощью манжет с мощными
присосками, которые взял с собой для этой цели. В конструкцию манжет входили
металлические кольца, и Джерри привязал якорные канаты к этим кольцам. Сам
он рассчитывал вернуться прежде, чем спадет прилив.
Часть утеса была выполнена из пластмассы. Корнелиус легонько постучал
по ней и подождал несколько мгновений, пока она не подалась внутрь на
несколько дюймов и испуганное худое лицо не уставилось на него. Лицо
принадлежало долговязому шотландцу, старому слуге и воспитателю Джерри Джону
Гнатбельсону.
- Ах, сэр!
Лицо отступило, освобождая вход.
- Она в порядке, Джон? - спросил Джерри, протискиваясь за пластиковую
дверь в кабинку с металлическими стенками.
Джон Гнатбельсон отступил назад, затем подался вперед, закрывая дверь.
Ростом он был около шести футов четырех дюймов, долговязый малый почти без
скул, с пучками бакенбардов до подбородка. Он был одет в старый жакет того
покроя, который носят в Норфолке, и вельветовые брюки. Кости его, казалось,
едва подходили друг к другу, и двигался он расхлябанно, как плохо
управляемая кукла.
- Думаю, она при жизни, сэр, - заверил Гнатбельсон. - Как мило снова
видеть вас, сэр. Надеюсь, сэр, ваше возвращение на сей раз - добрый знак,
чтобы выкинуть из нашего дома вашего братца, - он посмотрел блестящими
глазами куда-то в пространство. - Он сделал... сделал...
Глаза старого человека наполнились слезами.
- Веселей, Джон. А что он теперь поделывает?
- Вот этого-то я и не знаю, сэр. Мне не разрешили видеть мисс Кэтрин