"Майкл Муркок. Гора" - читать интересную книгу автора

неправильной формы. По этим камням они могли переходить
быстрые речки.
Множество таких потоков сбегало здесь вниз по склонам
предгорий. Они наполняли и увеличивали озера, разбросанные
по этой заболоченной местности. На плато встречались
возвышенности, где теснились ели и серебристые березы,
выстоявшие в борьбе за кусочек незатопленной земли.
Попадались и горные кряжи, поросшие травой, камышом и
можжевельником, за которыми иногда скрывались высокие горы.
Он никогда не заходил так далеко в горы, а эта горная
цепь была одной из древнейших в мире, здесь не было острых
пиков, как в Альпах, были они истертыми и ровными и, пережив
эру перемен и метаморфоз, заработали свое право на уединение
и постоянство.
Хлопья снега, как звезды, поблескивали на их склонах на
фоне серо-зеленого мха и скальных пород. Снежные равнины
смягчали их очертания.
Нильссон уже перебирался через реку, легко перепрыгивая с
камня на камень, его профиль киногероя время от времени
вырисовывался на фоне ясного морозного неба. Узел у него на
спине заставлял вспомнить ношу христианина из "Пути
паломника". Халльнер улыбнулся про себя. Нильссон не мог
идти к спасению прямым путем.
Теперь и он последовал за другом.
Балансируя на плоских кожаных подошвах своих ботинок, он
перепрыгивал с одного камня на другой, снова восстанавливал
равновесие и перепрыгивал на следующий. Вокруг камней
бурлила река, устремляясь к озеру, чтобы затеряться в его
водах. Он снова прыгнул, поскользнулся и оказался по колено
в стремительном ледяном потоке. Теперь ему было все равно,
и он не стал взбираться обратно на камень, а, подняв над
головой маленький заплечный мешок, пошел по пояс в ледяной
воде. Задыхаясь, он добрался до берега, где смеющийся и
качающий головой Нильссон помог ему выбраться на сухое
место.
- Ты безнадежен!
- Ничего страшного, - сказал он. - Солнце скоро меня
высушит.
Однако они уже довольно много прошли, и оба начали
уставать. Солнце уже встало, круглое, подернутое красной
дымкой, на бледном холодном небе, но определить время было
трудно. Это тоже усиливало отрешенный вид гор и
плоскогорий, будивший мысли о вечности. Ночи не было - лишь
небольшое изменение качества дня. И хотя стояла жара 90
градусов по Фаренгейту, небо казалось холодным: короткого
полуторамесячного лета не хватало, чтобы изменить природу
этой холодной земли Иотунхейм.
Он думал о Иотунхейме, этой земле Гигантов. Теперь он
лучше понимал мифы своих предков, в которых подчеркивалось
непостоянство человека - смертность его богов, открытое