"Кристофер Мур. Агнец: Евангелие от Шмяка, друга детства Иисуса Христа" - читать интересную книгу автора

утоптанная земля.
Я был старшим из трех сыновей, поэтому с шести лет меня готовили к
отцовскому ремеслу. Мать давала мне устные уроки - читала Закон и рассказы
из Торы на иврите, - а отец брал в синагогу, где старейшины читали Писание.
Мой родной язык - арамейский, но к десяти годам я уже читал и говорил на
иврите, как большинство взрослых мужчин.
Овладению ивритом и чтению Торы очень помогала моя дружба с Джошуа:
пока другие мальчики дразнили овец или развлекались игрой "Лягни хананея",
мы с Джошем играли в ребе, и он постоянно упирал, что в церемониях следует
придерживаться подлинного иврита. Такие забавы гораздо веселее, чем сейчас
может показаться, - во всяком случае, пока мать не поймала нас за попыткой
острым камнем сделать обрезание моему младшему брату Симу. Ну и сцену она
закатила, доложу я вам. Все мои доводы, что Симу давно пора обновить завет с
Господом, похоже, ее не убедили. Она исхлестала меня оливковой розгой до
кровавых соплей и на месяц запретила играть с Джошуа. Я уже говорил, что ее
одолевали бесы?
В общем и целом, мне кажется, маленькому Симу лишнее обрезание не
повредило. Из моих знакомых пацанов только он умел писать за угол. С таким
талантом можно неплохо зарабатывать нищенством. Хоть бы спасибо сказал.
Брат называется.

***

Дети повсюду видят волшебство, ибо ищут его.
Когда мы с Джошуа познакомились, я не знал, что он Спаситель. Да и он
сам, по правде говоря, понятия не имел. Я знал только, что он ничего не
боится. В племени покоренных воинов, среди народа, который пытался обрести
гордость, пресмыкаясь перед Богом и Римом, он выделялся, аки цветик в
пустыне. Но, может, только я это и замечал - потому что искал такого. Для
всех остальных же он был просто ребенком: те же запросы, те же шансы
загнуться в детстве.
Когда я рассказал маме про его трюк с ящеркой, она пощупала мне лоб и
отправила на рогожу спать - с миской бульона вместо ужина.
- Слыхала я про мать этого мальчика, - сказала она отцу. - Ходит и всем
рассказывает, как беседовала с ангелом Господним. А Эсфири вообще ляпнула,
что Сына Божьего родила.
- А ты Эсфирь вразумила?
- Сказала, чтоб осторожнее держалась, не то фарисеи прознают про такую
бредятину, и будем мы как пить дать собирать камушки для наказания.
- Так и не стоит повторять, значит. Мужа-то я ее знаю, человек он
праведный.
- И такая безумица в жены досталась, что не приведи Господь.
- Бедняжка, - только и сказал отец, отламывая краюху хлеба. Руки у него
были огрубелые, что твои рога, квадратные, прямо кувалды, и серые, будто у
прокаженного. Все от того, что он по известняку работал. Стоило ему обнять
меня, и на спине оставались кровавые ссадины, однако мы с братьями
наперегонки бежали к дверям, когда он возвращался по вечерам с работы. Если
же подобные увечья наносились во гневе, мы с воплями неслись к материнским
юбкам. Каждую ночь я засыпал, и отцовская рука прикрывала меня, точно щитом.
Называется - папа.