"Кристофер Мур. Агнец: Евангелие от Шмяка, друга детства Иисуса Христа" - читать интересную книгу автора - Еще чего, Шмяк.
- Ну и что с того, что она чокнутая? Мне нравится ее синяя накидка. И еще как она улыбается. Я буду хорошим папой - я тебя камни тесать научу, а колотить стану, только если будешь наглеть. - Я лучше с прокаженными пойду играть, чем такое слушать. - И Джошуа зашагал прочь. - Погоди. Почитай отца своего, Джошуа бар Шмяк. - Мой отец вот так же называл меня полным именем, когда хотел, чтобы до меня что-нибудь дошло. - Разве не по слову Моисееву ты должен меня почитать? Маленький Джошуа на ходу развернулся ко мне: - Мое имя - не Джошуа бар Шмяк, да и не Джошуа бар Иосиф, вообще-то. Меня зовут Джошуа бар Иегова! Я огляделся: никто нас не слышал? Мне вовсе не улыбалось, если моего единственного сына (а Иуду с Иаковом я планировал продать в рабство) забьют камнями за поминание имени Господа всуе. - Не говори больше так, Джош. Я не стану жениться на твоей матери. - Конечно, не станешь. - Прости меня. - Я тебя прощаю. - Из нее получится отличная наложница. Не позволяйте никому вешать себе лапшу на уши, мол, Князь Мира ни разу никого не ударил. В те первые дни, пока он еще не стал тем, кем станет, Джошуа давал мне в нос, причем не раз и не два. Тогда это случилось впервые. Мария же оставалась моей единственной любовью, пока я не увидел Магдалину. *** Если назарене и считали мать Джошуа чокнутой, то вслух об этом не говорили - из уважения к мужу ее Иосифу. А он был сведущ в Законе, Пророках и Псалмах; кроме того, почти все жены назарейские ужин своим мужьям подавали в его гладких мисках из оливкового дерева. Был он справедлив, силен и мудр. Поговаривали, что некогда Иосиф был ессеем - суровым еврейским аскетом, из тех, что следят только за своим носом, никогда не женятся и не стригутся, - но к ним на толковища он не ходил и, в отличие от них, не утратил способности улыбаться. В те ранние годы я встречал Иосифа нечасто: он постоянно работал в Сефорисе - что-то строил для тамошних римлян, греков и земельных евреев. Но всякий год, когда подходил Шавуот, Иосиф оставлял работу в крепости и сидел дома - резал деревянные миски и ложки в дар Храму. В Праздник жатвы традиция велела отдавать жрецам первых ягнят, первое зерно и первые плоды. Даже первых сыновей, родившихся в этом году, посвящали Храму - либо обещали, что они подрастут и пойдут туда работать, либо откупались деньгами. Ремесленники, вроде моего отца и Иосифа, могли дарить то, что сделают сами, и мой отец иногда делал ступки с пестиками для жертвоприношения, а иногда откладывал десятую часть монетами. Некоторые на Шавуот специально ходили в Иерусалим, но поскольку выпадал праздник лишь на пятидесятый день после Песаха, многие семьи не могли себе позволить такое паломничество и жертвы приносили нашей скромной деревенской синагоге. Несколько недель до праздника Иосиф сидел у дома в тени навеса, который |
|
|