"Элизабет Мун. Герой поневоле " - читать интересную книгу автора

широко раскрытыми глазами, тем более с фанатиками. Особенно если они прибыли
из миров, ставших колониями человечества всего пару веков назад.
Но его молчание выудило из нее еще одну фразу.
- Мне нравилось думать о том, что я полечу в космос, - сказала она и
почувствовала, как краснеет, как предательский румянец заливает лицо и шею.
Она ненавидела свою светлую кожу, которая всегда выдавала все ее чувства.
- Ага, - ответил следователь, записывая что-то в блокноте. - Что ж,
лейтенант, это все.
Пока все, говорил его взгляд. Допросы на этом не закончатся. Впереди
еще много испытаний. Эсмей ничего не ответила, вежливо попрощалась -
собственно, этого от нее и ждали - и вернулась в свое временное жилище.
Только после второй или третьей вахты на борту флагманского корабля она
поняла, что ей одной из всех молодых мятежников предоставлена отдельная
каюта. Она не знала, почему так случилось, ибо кроме нее были еще три
женщины, однако все они ютились в тесной каюте. Эсмей была бы счастлива или,
по крайней мере, рада разделить каюту с другой женщиной, но приказы адмирала
не оспаривались. Это она поняла, когда спросила у офицера, которому
приказано было следить за ними, нельзя ли как-либо изменить положение вещей.
Он возмутился и рявкнул "нет" так громко, что у нее заложило уши.
Так что она могла уединяться когда хотела. Могла лежать на койке
(вообще-то, на койке обычно спал кто-то другой, но в данный момент она) и
вспоминать. А еще стараться думать. Ей не нравилось ни то, ни другое делать
в одиночестве. Ее ум лучше всего работал, когда рядом находились другие
люди. Как будто они заряжали друг друга. В одиночестве мысли ее кружились,
снова и снова возвращаясь к одному и тому же.
Но другие не хотели говорить о том, что беспокоило ее. Хотя нет, она
также не хотела обсуждать с ними эти вопросы. Она не хотела говорить о том,
что чувствовала, когда увидела первые жертвы мятежа, как на нее подействовал
запах крови и обгоревшей обшивки палуб, как это напомнило ей то, что, она
надеялась, забыто навсегда.
Война никогда и нигде не может быть чистой, Эсмей. Это сказал ей отец,
когда она объявила ему, что хочет в космос, хочет стать офицером Флота.
Человеческая кровь и человеческие внутренности имеют везде одинаковый запах;
крики людей звучат везде одинаково.
Она ответила, что все прекрасно знает, то есть она думала, что знает.
Но те часы в саду, когда она рассматривала далекие звезды, чистый свет в
чистой тьме... она надеялась на что-то другое. Она не мечтала о
безопасности, нет, она была настоящей дочерью своего отца и не жаждала
спокойной жизни. Но то, что ей пришлось пережить, - опасность, настоящая
смертельная опасность, а вокруг вакуум и раскаленные орудия...
Она ошиблась, теперь она сознавала это каждой клеточкой своего тела.
- Эсмей? - Кто-то постучался в дверь. Эсмей посмотрела на часы и быстро
поднялась. Должно быть, она заснула.
- Иду, - ответила она. Быстро взглянула в зеркало: волосы у нее вечно
разлетались, и всегда с ними нужно было что-то делать. Если бы было можно,
она бы отрастила их на сантиметр - и все. Сейчас она пригладила волосы
обеими руками, а потом открыла дверь. У Пели, стоявшего на пороге, вид был
крайне встревоженный.
- С тобой все в порядке? Ты не пришла на ланч, а теперь...
- Опять давала показания,- быстро ответила Эсмей, - да я и не хотела