"Резерфорд Монтгомери. Каркаджу (про индейцев)" - читать интересную книгу автора

и бревно обрушилось. Куница барахталась недолго. Через минуту гладкое,
блестящее тельце вытянулось и застыло. Рыбью голову она так и не выпустила
из зубов. Ещё одна куница попала в капкан Гранитного Утёса.
В тот час, когда друзья-охотники крепко спали в маленькой хижине, а
неосторожная куница спешила к своей гибели, по каньону бродил ещё один
охотник. Каркаджу, властитель гор, занимался делом, которое было ему
весьма по вкусу. Он следовал куньей тропой Гранитного Утёса.
Ловушка за ловушкой подвергались разрушению. Сначала вытаскивались палки,
потом с них снимались приманки, и каждый раз тяжёлое бревно падало на
промёрзшую землю или на подложенный камень, не причинив никому вреда. В
четырёх капканах были уже замёрзшие куницы. Каркаджу тут же обдирал их и
съедал немного мяса; затем, запачкав остатки тушки мускусом, хоронил их в
снегу. Властелин был охвачен жаждой мести. Он не знал, что, разрушая кунью
тропу, вредит сразу двум недругам. Не знал он и того, что играет на руку
злейшему своему врагу - бледнолицему.
В последней западне Каркаджу обнаружил только что убитую куницу. Ему уже
надоело развлекаться, и продолжал он исключительно из пакости. Обойдя раза
два вокруг ловушки и убедившись, что поблизости нет стального капкана, он
вытащил куницу из западни. Ободрав шкурку, запачкал добычу и зарыл её
поблизости, - если зима выдастся суровая, ему ещё могут пригодиться все
эти запасы.
Далеко в соседнем ущелье раздался вопль. Каркаджу насторожился, и шерсть
на хребте у него встала дыбом. Это пума убила кого-то, по всей вероятности
оленя или лося. Каркаджу повернулся в ту сторону. Его маленькие глазки
сверкнули. Это событие было достойно его внимания. Можно пощекотать нервы
и дать выход бешеной энергии, которую мало удовлетворяло разрушение куньих
капканов.
Он затрусил вверх по покрытым затвердевшим снегом уступам, стараясь выйти
на прямой след. Дважды он попадал в густые заросли кустарника, но потом
снова выбирался на наст. Он бежал неуклюже и медленно, нисколько не
утомляясь. Так, вразвалку, он легко мог пробежать до пятидесяти
километров. Да и торопиться было некуда. Пума со своей добычей всё равно
никуда не уйдёт.
Огромная кошка притаилась за поваленным, занесённым снегом деревом,
прикидывая расстояние, отделявшее её от пасущегося лося. Это был
великолепный молодой самец, сильный, ещё не сбросивший ветвистые рога,
упитанный - зима пока что засыпала не все его пастбища. Затем пума
наметила себе прогалину. Отсюда уж она кинется прямо на лося. Не торопясь,
она ещё раз примерилась к прыжку. Глаза её сузились, превратились в жёлтые
щёлки.
Но вот стальные мускулы, скрытые гладким блестящим мехом, напряглись,
подобрались, морда вжалась в поваленный ствол. Только хвост продолжал
судорожно подёргиваться. Пума начала подниматься. Лишь только её тело
отделилось от снега, она прыгнула. Что-то рыжее рассекло темноту звёздной
ночи. В одно мгновение пума перемахнула расстояние в пять метров,
отделявшее её от намеченной прогалины, задержалась на мгновение, чтобы
приготовиться к новому прыжку, и с пронзительным воплем кинулась на лося.
Рогатый красавец отскочил, но было уже поздно. Жестокий закон природы,
гласящий, что зверь жизнью платит за неосторожность, был ещё раз написан
кровью на снегу.