"Люси Монтгомери. Дом мечты [love]" - читать интересную книгу автора

розы - чтобы щеки невесты были румяными, а красные - чтобы губы были
алыми. Почти каждый житель принял участие в подготовке к свадьбе и
планировке дома. Так что, когда приехали Расселы, в доме все уже было
готово. Жилище получилось красивым, как вы, наверное, уже успели заметить.
Правда, в самом начале мебель была очень простой и дешевой. Но зато этот
дом был богат любовью. Женщины привезли с собой одеяла, скатерти и
полотенца; один мужчина смастерил для невесты комод, другой - стол и так
далее. Даже старая слепая тетя Маргарет Бойд сплела маленькую корзинку из
полевых трав. Жена директора многие годы использовала эту корзину для
хранения носовых платков.
Наконец все было готово, даже камин для растопки. Камин тогда был
немного другим, хотя и находился на том же месте. Его украсила по своему
вкусу мисс Элизабет Рассел пятнадцать лет назад, когда дом еще только
обживался. Тогда это был большой камин в старом стиле, на котором можно
было зажарить целого быка. Я часто сидел около этого камина и рассказывал
истории, как сейчас.
Снова воцарилось молчание, пока капитан Джим был погружен в свои
воспоминания, чего, впрочем, ни Энн, ни Гилберт не заметили. Капитану
вдруг стало грустно при мысли о том, что многие из его бывших слушателей
уже лежат в могилах в церковном саду. Когда-то на этом месте раздавался
веселый детский смех, около этого камина в зимние вечера собирались
друзья, звучала музыка и мелькали танцующие пары. Чистота и молодость
нашли здесь свою пристань. Для капитана этот дом был прежде всего
вместилищем воспоминаний о давно минувших днях.
- Первого июля дом был уже закончен. Директор с нетерпением ждал
приезда невесты. Мы видели, как он часами бродил вдоль берега, и говорили
друг другу: "Когда она приедет к нему?" Ее ждали в середине июля, но она
все не приезжала. Никто не волновался. Корабли тогда часто задерживались
на дни и недели. "Ройял Вильям" задерживался сначала на одну неделю, потом
на две, на три... В конце концов жители начали бояться, не случилось ли
чего. Опасения все усиливались. Наступил момент, когда я уже не мог
спокойно посмотреть в глаза Джону. Знаете, миссис Блайз, - капитан Джим
понизил голос, - мне казалось, они блестели, как глаза его прапрабабушки,
когда ее сжигали на костре. Джон мало говорил, работал как во сне, а после
работы бежал на берег. Многие ночи провел он у моря в ожидании. Люди
говорили, что он сходит с ума. Все потеряли надежду: "Ройял Вильям"
опаздывал уже на восемь недель. Была уже середина сентября, а невеста еще
не приехала. И никогда не приедет, думали мы.
Однажды начался шторм. Он продолжался три дня, и вечером, когда все
стихло, я пошел на берег. Там я нашел школьного директора, глядевшего в
море. Я заговорил с ним, но он мне не ответил. Его глаза уставились на
что-то, чего я не видел. Его лицо было неподвижно, как у мертвеца. "Джон,
Джон, - позвал я его испуганным голосом. - Очнись". Странное, ужасающее
выражение постепенно сошло с его лица. Джон повернул голову и посмотрел на
меня. Никогда не забуду его лицо.
"Все хорошо, Джим, - сказал он. - Я видел плывущий "Ройял Вильям". К
закату он будет здесь. Завтра я уже буду вместе с моей невестой".
- Думаете, он действительно все видел? - спросил капитан Джим.
- Бог знает, - тихо ответил Гилберт. - Великая любовь и великое
страдание могут сотворить еще и не такое чудо.