"Юбер Монтейе. Мольбы богомолов " - читать интересную книгу автора

хорошо, что я выучилась печатать на машинке и стенографировать!

25 мая.
Завтра днем, ровно в одиннадцать тридцать, иду представляться Канове.
Любопытно будет познакомиться с ним поближе.

26 мая.
Все удалось! Канова очень симпатичен: около пятидесяти, но прекрасно
сохранился, строен, с изысканными манерами. Очки ему очень к лицу, а седина
нисколько не старит, даже наоборот... Его лекции немного суховаты, но в
личной беседе он оказался совсем другим человеком - красноречивым и
обаятельным.
Мы проболтали полчаса на самые разные темы, посвятив главной цели моего
прихода не более пяти минут. Он в полной мере обладает искусством, столь
редким в наши дни: умением говорить, говорить долго и красиво - и при этом
ничего не сказать. Он часто употребляет старомодные и высокопарные обороты
речи, но в его устах они звучат совершенно естественно и не кажутся
смешными. "До сих пор, из опасения, что женские чары нарушат ход моих
научных занятий, я имел обыкновение приглашать на работу лишь самых
непривлекательных секретарш. Но вас рекомендовал мой друг... И кроме того...
возможно, наступило время, когда мне следует уделять науке чуть меньше
внимания?" Потрясающе! Уходя, я встретила мадам Канову, и мы обменялись
несколькими фразами. Она держалась очень дружелюбно. Это ослепительная
красавица, и одета в полном соответствии с внешностью. Каштановые волосы,
бронзовый загар и огромные темно-голубые глаза, которые, впрочем, остаются
холодными и внимательными, даже когда она смеется. У профессора неплохой
вкус! Я приступаю к работе с четвертого июня.

27 мая.
Провела ночь с Бернаром - он, кажется, совсем не ждал такой удачи. Уже
в постели на миг представила его с седыми волосами и не смогла удержаться от
смеха.

4 июня.
Моя новая работа - интересная и нетрудная. Кабинет обставлен
старомодно, но в нем царит атмосфера спокойствия и уюта: из окон открывается
вид на авеню де ль'Обсерватуар.
Канова выглядел сегодня расстроенным и удрученным; диктуя, он несколько
раз умолкал, видимо, потеряв мысль. Потом, извинившись, он объяснил, что
вчера покончила самоубийством его прежняя секретарша. Но дело здесь,
разумеется, совсем не в несчастной любви, и профессор тут ни при чем.
Кажется, она впуталась в какую-то грязную историю, но толком никто ничего не
знает.
Я попыталась выразить ему свое соболезнование, но он так погрузился в
воспоминания об умершей, что едва ли расслышал мои слова.

5 июня.
У меня задержка. Поговорила с Бернаром, но его это, похоже, ничуть не
беспокоит.