"Томас Ф.Монтелеоне. Репетиции (Сб. "Число зверя")" - читать интересную книгу автора

произошедшее не было галлюцинацией. Иначе вся его прежняя жизнь тоже была
кошмаром.
Как натурально все это смотрелось... Теперь потаенные механизмы,
управлявшие жизнью его семьи, казались Доминику простыми, как дважды два.
Он даже удивился, что в детстве не видел вещи такими, какими они были на
самом деле. Или, может быть, все-таки видел...
Дети воспринимают жизнь на иной частоте, чем взрослые.
Дети еще не успели потратить массу времени на создание защитных
механизмов и формулирование оправданий для всех мерзостей, происходящих в
мире. Дети не подслащивают пилюли. Это позже мы начинаем сами себе вешать
лапшу на уши.
Вскочив, Доминик обвел взглядом зал. Им завладело странное чувство:
чудилось, будто он один остался в живых во всем мире. Он ощутил тотальное
одиночество. И понял, что пора отсюда смываться. Хватит растравлять раны.
Пора заглушить боль - разве не в этом смысл жизни?
Он вернулся в фойе и оттуда прошел по длинному коридору в свой
кабинет. Погасил свет, запер дверь, направился к служебному входу.
Поравнявшись с запасным выходом, он услышал за спиной шаги. Мгновенно
обернулся - и увидел маленького, скрюченного негра с шваброй в руках.
- Вечер добрый, мистер Кейзен, - произнес негр.
- А, Сэм, здорово, - отозвался Доминик. - Ладно уж тебе надрываться.
Спокойной ночи.
И вышел через запасной выход на автостоянку, а старый ночной сторож и
дворник остался в здании один.

***

Наутро Доминик Кейзен почувствовал себя каким-то "другим", но
объяснить себе это ощущение так и не смог. Свое вчерашнее приключение он
забыл начисто, если не считать того, что в голове у него вертелось одно
настырное сомнение. Должно быть, эту дикую мысль он вынес из увиденного во
сне; тем не менее он решил кое-что уточнить.
По дороге в "Барклайку" он заглянул в мэрию и обратился в архив
отдела городского планирования. Чиновники были радушны, как истинные
бюрократы, но, потеряв часа два с лишним, Доминик выяснил кое-какие
пикантные факты.
Вечером после спектакля Доминик, как обычно, вернулся к своим
служебным обязанностям администратора сцены. Он должен был проверить, весь
ли реквизит расставлен по своим местам для следующего спектакля, в порядке
ли декорации; не исчезло ли из будки осветителя и звукорежиссера
расписание шумов и световых эффектов. Все это Доминик делал неторопливо,
выжидая, пока огромное здание опустеет. Затем прошел в зрительный зал и
уселся в первом ряду партера. Театр был тих. Доминик закрыл глаза, глубоко
задумавшись. Перед его мысленным взором стоял документ, найденный им в
архиве: оказывается, на месте просцениума "Барклайки" когда-то находился
дом его родителей, стоявший в самой середине квартала.
Доминик медленно поднял веки, держа в поле зрения сцену. И, точно по
его телепатическому приказу, софиты загорелись, ярко высвечивая один
участок декорации за другим. На сей раз Доминик почувствовал не только
страх, но и воодушевление, точно перед отъездом в долгожданное путешествие.