"Жаклин Монсиньи. Княгиня Ренессанса ("Зефирина" #2) " - читать интересную книгу автора

надвигающейся буре, Плюш смело продолжала:

- Ваша светлость признает, что княгиня Зефирина является законной женой
вашей милости в радости и в горести?

Скорее в горести, как мне кажется! Не заметив иронии, Плюш понеслась
дальше:

- Ваша светлость не может отослать княгиню во Францию.

- Почему же, мадемуазель Плюш? - надменно произнес Фульвио.

- Она в опасности, монсеньор...

Путаясь в словах, прыгая с пятого на десятое, Плюш выложила князю все,
что знала или угадала о прошлом Зефирины. Необъяснимая ненависть доньи
Гермины, ее мачехи, ужас, который испытывала молодая женщина перед карликом
Каролюсом, ее болезненные подозрения, покушение, которому она подверглась в
"Золотом лагере".

Упоминание о последнем событии, казалось, больше всего остального
заинтересовало Фульвио.

- И что же, никто так никогда и не узнал, кто вынес донну Зефиру из
огня? - спросил неожиданно князь.

- Никогда... Но она часто вспоминает об этом неизвестном человеке,
рисковавшем собой ради ее спасения... Монсеньор просто не знает, что моя
маленькая Зефирина никогда не была неблагодарной. Среди своих сверстниц она
самая умная, одаренная, тонкая, образованная, благородная и остроумная...

- Не говоря уж о ее дрянном характере... Скажите-ка мне, мадемуазель
Плюш, что из себя представляет эта донья Гермина де Сан-Сальвадор? -
полюбопытствовал вдруг князь.

Описание, полученное им от Артемизы Плюш, заставило князя задуматься.
Дама, посланная Карлом V, была на удивление похожа на мачеху Зефирины, а тот
факт, что ее карлик в шляпе с желтым пером пытался проникнуть в покои его
жены, показался ему особенно подозрительным.

Под пристальным взглядом Паоло князь в задумчивости ходил взад и вперед
по комнате. Внезапно, поставив ногу на табурет, он остановился перед Плюш.

Нацелив в нее увешанный перстнями указательный палец, он спросил:

- Так что же вы предлагаете конкретно, упрямица вы этакая?

С самого детства Плюш, когда говорила, шепелявила и брызгала слюной.
Поэтому она очень стеснялась, если ей требовалось высказаться. Но в это утро
она явила чудеса красноречия.