"Жаклин Монсиньи. Божественная Зефирина ("Зефирина" #1) " - читать интересную книгу автора

получили свою долю приветственных возгласов.

Шествие продолжалось уже три часа, но никто не чувствовал усталости. А
папаша Коке вдруг воскликнул:

- Скажите! Ну и соседство!

Зефирина подняла голову. Казалось, заброшенный особняк напротив
особняка Багателей ожил. Два лакея в ливреях оливкового цвета открывали
мрачные окна, проветривали комнаты, вытирали пыль, торопливо расставляли
цветы, развешивали драпировки, ставили кресла; затем внезапно исчезли в
глубине двора, ставшего гораздо менее мрачным. Зефирина хотела вновь
обратиться к шествию, когда из комнаты с низким потолком, находившейся как
раз напротив балкона особняка Багателей, быстро вышла из полумрака женщина с
волосами, покрытыми черными кружевами, и в маске из атласного бархата.

Изящным движением незнакомка облокотилась о тяжелую каменную
балюстраду. Наряд из черной парчи, обшитый стеклярусом из агата,
свидетельствовал о ее высоком положении.

Несколько секунд дама в черном и маленькая рыжая девочка смотрели друг
на друга. На губах незнакомки в черных драгоценных кружевах мелькнула тень
улыбки.

Ее блестящие глаза, скрытые маской, пристально рассматривали Зефирину.
Улыбка на розовых губах стала более явственной, показались заостренные зубы
ослепительной белизны, и дама склонила голову, весьма учтиво приветствуя
маленькую девочку, окруженную слугами.

- Кто эта дама, Пела? - спросила Зефирина, потянув няню за широкий
отделанный воланами рукав.

- Не знаю, сокровище мое... но ты должна ответить, сделав реверанс, на
столь любезное приветствие этой знатной дамы, которая...

Пелажи вдруг осеклась, и лицо ее сильно побледнело. Рядом с незнакомкой
возникли два пера: желтое и зеленое. Пелажи отчетливо увидела головы,
которые едва возвышались над балюстрадой, человек в берете с желтым пером -
тот, кого она приняла за ребенка, когда он разговаривал с нищим, - оказался
карликом с уродливым приплюснутым лицом; это был лакей или, возможно, шут
изящной дамы. В берете с зеленым пером был мальчуган, тщедушный и
болезненный с виду, которому могло быть шесть или семь лет, как Зефирине.

Все более и более обеспокоенная, Пелажи ощущала какое-то необъяснимое
чувство тревоги.

Вопли Зефирины, смешивавшиеся с криками народа, вывели ее из состояния
задумчивости:

- Да здравствует король... Да здравствует папа... Да здравствует герцог