"Карен Мари Монинг. Страсть горца ("Горец" #5)" - читать интересную книгу автора

уставился в ночь. За стеклом, на сорок три этажа ниже, раскинулся ночной
город. В окна стучал дождь, почти заглушая мягкий шум работающего
телевизора. Свет огромного плоского экрана отражался в темном зеркале
примерно в метре от Дэйгиса. Задумчивый Дэвид Боринас играл Энджела,
вампира, сохранившего человеческую душу. Дэйгис некоторое время наблюдал за
движениями на экране, потом убедился, что это повтор, и снова уставился в
ночь.
Экранному вампиру всегда удавалось найти пусть временный, но все же
выход из ситуации. Дэйгис начинал бояться, что он выхода не найдет. Никогда.
К тому же его проблема была чуть сложнее, чем у Энджела. У Энджела была
душа. У Дэйгиса их было слишком много.
Он взлохматил пальцами волосы, изучая раскинувшийся внизу город.
Двадцать две квадратные мили Манхэттена. С населением почти в два миллиона
человек. А потом и сам мегаполис, семь миллионов людей, втиснутых в три
сотни квадратных миль.
Это был город, пропорции которого казались горцу из шестнадцатого века
абсурдными и нелепыми. Город невероятных размеров и скоростей. Когда Дэйгис
приехал в Нью-Йорк, он часами бродил вокруг Эмпайр Стейт Билдинг. Сто два
этажа, десять миллионов кирпичей, тридцать семь миллионов кубических футов,
тысяча двести пятьдесят футов высоты, шпиль, в который по пятьсот раз в год
бьют молнии.
Что за человек построил этого монстра? Горцу этот город казался
непонятным, сумасшедшим чудом.
И был неплохим местом для нового дома.
Нью-Йорк-сити нес в себе тьму. В ее пульсирующем сердце Дэйгис и
устроил себе логово.
Человек без клана, изгнанник, бродяга, покинув шестнадцатый век лишь с
пледом и острым интеллектом друида, он стал обживаться в двадцать первом
веке: привыкал к новому языку, новым традициям, невероятным технологиям. Он
все еще многого не понимал: определенные слова и выражения ставили его в
тупик, сам он часто думал на гэльском, греческом и латыни, и ему приходилось
торопливо переводить, но он довольно быстро адаптировался.
Человек, обладающий магическими знаниями и способный путешествовать во
времени, не мог не предполагать, что за пять веков мир изменится до
неузнаваемости. Его знание космологии, тайной геометрии, законов природы,
которые в двадцать первом веке именовали законами физики, позволило Дэйгису
легче воспринять и понять чудеса нового мира.
Не то чтобы он не удивлялся и не таращился. Он это делал. А первый
полет на самолете произвел на него незабываемое впечатление. Тонкая
инженерия и поразительная конструкция манхэттенских мостов несколько дней не
давали ему покоя.
И люди. Огромное количество людей приводило его в замешательство.
Дэйгис подозревал, что это не изменится. Горец из шестнадцатого века не мог
привыкнуть к тесноте нового мира. Ему вечно будет недоставать широкого
звездного неба, холмов, тянущихся на долгие мили, бесконечных вересковых
полей, веселых и красивых шотландских девушек.
Он отправился в Америку, потому что надеялся: чем дальше он окажется от
любимой Шотландии, от мест ее силы, от кругов камней, тем слабее станет
древнее зло, поселившееся в нем.
Отъезд и правда оказал свое действие, падение во тьму замедлилось, но