"Карен Мари Монинг. За туманными горами ("Горец" #1) " - читать интересную книгу автора

"Хоук?"
"Хммм?"
Она разгладила лавандовый шёлк простыни дрожащими пальцами.
"Возвращайся в постель, Хоук"
"Мне не спокойно этой ночью, милая", сказал он, играя толстым стеблем
бледно-голубого цветка, росистыми лепестками которого он осыпал её
шелковистую кожу полчаса ранее.
Эсмеральда содрогнулась от этой открыто бурлящей энергии, что осталась
в нём. Вялая и полностью удовлетворённая, она видела, что его тело, от
головы до кончиков пальцев, звенит этой нерастраченной силой. Какой же
женщиной надо быть - или сколько их надо - чтобы оставить этого мужчину в
сладком полудремотном удовлетворении?
Более женщин, чем она, и Бог знает, как это её ранило.
Оставляла ли её сестра его более сытым? Её сестра, что согревала его
постель, пока Зэлди не нашла способ занять её место.
"Я лучше, чем моя сестра?" Слова слетели с её губ раньше, чем она
смогла их удержать. Она прикусила губу, тревожно ожидая ответа.
Её слова оттянули его затуманенный взгляд от звёздной ночи, и он
скользнул сквозь простор спальни и остановился на страстной черноволосой
цыганке. "Эсмеральда...", мягко он проворчал.
"Я лучше?", её хриплое контральто взлетело до строптивого визга.
Он вздохнул. "Мы уже говорили об этом..."
"И ты мне не ответил".
"Перестань себя сравнивать, милая. Ты знаешь, это глупо..."
"Как я могу не сравнивать, если у тебя их сотня, нет, тысяча, чтобы
сделать это, даже моя собственная сестра?" Её ровные брови нахмурились в
сердитом взгляде над её вспыхнувшими огнём глазами.
Его смех раскатился по комнате. "А со сколькими меня сравниваешь ты,
прекрасная Эсмерельда?"
"Моя сестра не могла быть так хороша, как я. Она была почти
девственницей". Она выплёвывала эти слова почти с отвращением. Жизнь была
слишком непредсказуемой, чтобы девственность могла обладать хоть какой-либо
ценностью у её народа. Страсть, во всех её проявлениях, имела куда большее
значение в Римской культуре.
Он поднял руку предупреждая: "Хватит". Ядовитые слова обвинений падали
быстро и гневно на единственного мужчину, который смог заставить петь её
языческую кровь и унять безмерную тоску меж её бёдер. Уже много вечеров
подряд.
Он терпел её гнев молча, и, когда её язык успокоился, повернулся снова
к своему окну. Одинокий волчий вой прорезал ночную тишину, и она отчётливо
услышала ответный вопль внутри себя. Она знала, молчание Хоука - это его
прощание с ней. Пронзённая этим унижением и отказом, она легла дрожа на его
постель - постель, в которую, как она уже знала, её больше не позовут.
Она бы убила за него.
Именно это она и имела ввиду, минутами позже бросившись на него с
серебряным стилетом, схваченным ею со столика у кровати. Эсмерельда возможно
и покинула бы его, не бросив клятвы об отмщении, если бы он хотя бы
удивился. Мгновенно встревожился. Или хотя бы огорчился.
Ни одной из этих эмоций он не показал. Его прекрасное лицо осветилось
смехом, когда он, без усилия крутанувшись, схватил её руку, и выбитый стилет