"Анастасия Монастырская. Смерть навылет" - читать интересную книгу автора

виновных", "политическая подоплека" и так далее.
- Вы не понимаете, как может сейчас повредить этот дневник! -
жаловалась тем временем высокопоставленная мамаша, приникнув к фляжке с
коньяком. Я профессионально оценила дизайн емкости. Ох, произведение
искусства. В такой даже очень хороший коньяк покажется бодягой. - Подумать
только, моя дочь была нимфоманкой! Какой позор! Если об этом пронюхают мои
оппоненты...
- Думаю, они уже пронюхали. Так что нет смысла убиваться по этому
поводу. К тому же с трудом вериться, что вы были не в курсе относительно ее
сексуальных пристрастий, - не сдержала иронии я.
- Конечно, я ничего не знала, - на меня уставились два неправдоподобно
зеленых глаза, опушенные столь же неправдоподобными ресницами. Мои
комплименты стилисту-визажисту. - Откуда?! Вадик, ты ведь тоже не
догадывался? Вадик! Скажи, что ты не догадывался!
Вполне понятно, что Вадик, он же папаша несчастной Вари, ни о чем не
догадывался. Он бы и про сайт не проведал, если бы добрые люди из
Законодательного Собрания не сказали. И распечатку не поднесли на блюдечке с
серебряной каемочкой.
- Так вы снимите эту гадость? - в двадцатый раз спрашивал он, насилуя
дорогие инкрустированные четки из красного дерева. Странное дело, четки
мусульманские, а Громов вроде как и православный! "Ну, за религию!" - сказал
князь Владимир, упившись до чертиков.
Я кивала, мол, конечно, снимем, какие проблемы?! Однако интуиция
подсказывала: так просто эту "гадость" не снимешь. Джокер не позволит.
Поэтому она будет висеть ровно столько, сколько он захочет. Ну, вот,
приехали: я начинаю думать о нем всерьез.
Депутаты шумно поднялись: папа уронил четки, мама, запрокинув изящную
голову, сделала последний глоток из дорогой фляги. Они уходили с чувством
выполненного долга. В приемной Громовых ожидали их верные половины и не
менее верная охрана. Жизнь продолжается. И вечный бой, покой нам только
снится! Вот только для Вари этот покой уже стал холодной реальностью. Никому
она не нужна. Ни до, ни после смерти.
- Скажите, а вам ее, что, совсем не жаль? - вырвалось у меня
напоследок.
Громовы уставились на меня с выражением искреннего удивления:
- Как вам сказать, - сказала холеная и чуть захмелевшая мамаша. Ее
зеленые глаза отливали теперь кошачьим блеском. - Если вдуматься, то жалко,
конечно, все-таки дочь родная. Но если не думать, то...что поделаешь? Бог
дал, бог взял. Знаете, Стефания, ик... Без Вари как-то спокойнее. Ни тебе
скандалов, ни угроз, ни мужиков незнакомых. Подвоха не ждешь, и от этого на
душе легче становится. Она в последнее время совсем неуправляемая стала:
либо с кобелями путалась, либо часами в Интернете сидела. Порносайт за
порносайтом проглядывала. Ну а после того, как однажды пришла домой в
окровавленной шубе, мы вообще с ней перестали разговаривать. Представляете,
стоит в прихожей, глаза стеклянные, а мех просто слипся от крови. Ой!
Мадам получила пинок в бок от бывшего мужа и замолчала, мысленно ругая
себя за длинный язык. Окровавленная одежда? - очень интересно. Громов
грубовато взял экс-супругу под норковый локоток и повел к выходу. На пороге
обернулся:
- Вы простите нас, Стефания Андреевна. Столько бед в последнее время