"Саша Молох. Клинок Ворона " - читать интересную книгу автора

преградой для холода. Он пробирался сквозь них, как отважный разведчик
сквозь вражеский стан, полный в дрова пьяных и невнимательных воинов.
Первыми потеряли всякую чувствительность руки, потом пришел черед всего
остального.
А еще зверски захотелось есть. Такого аппетита у меня не было со времен
школьных столовых, насыщение в которых носило чисто иллюзорный характер. На
секунду затормозив, я онемевшими руками вынула из рюкзачка сверток с
бутербродами, аккуратно отделила один, а остальные спрятала обратно. Кто
знает, сколько мне еще предстоит топать?
Бутерброд был черствым и невкусным, но когда очень хочется есть, на
этом не сильно зацикливаешься. Так что, быстро проглотив один, я еле
сдержала себя, чтобы не залезть в пакетик и не изничтожить оставшуюся там
еду. Странное колдовство леса, делающие меня существом без потребностей,
развеялось. Было холодно, хотелось есть, и уже мигала сигнальной лампочкой
усталость.
Мысленно я провела ревизию содержимого своего рюкзачка. Может, там
шарфик завалялся, или на крайний случай носовой платок? Даже при всей своей
предусмотрительности, перед выходом из дома я не захватила ни шубы, ни
теплых сапог. Содержимое рюкзачка было удручающе скудным: маленькая
пластиковая бутылочка с водой, спички, бутерброды и компас. Интересно, на
какую часть тела надо надеть компас, чтобы стало теплей?
Кстати, если я ощущаю холод, возможно, компас тоже образумится и
прочувствует направление? Пришлось снова затормозить. Замерзшие пальцы долго
возились с застежкой кармашка. Наконец, надежда всех путешественников и
мореплавателей была извлечена на свет божий, вернее, на ночь. Стрелка
прибора, слегка покачиваясь, послушно замерла, информируя, что я сейчас иду
на юг, а север остается ровно за моей спиной.
"Молодец", - вставший на путь исправления приборчик следовало
похвалить. - "Юг - это хорошо. По крайней мере, там должно быть теплее".
Я шла долго. Равнина за это время ничуть не изменилась, ветер гнал по
льду поземку, звезды все также перемигивались над головой. В какой-то момент
я поняла, что больше не могу сделать ни шага. Ноги одеревенели и перестали
слушаться. Мышцы болели. При каждом вдохе легкие обжигало, а выдох не мог
согреть даже губ. Глаза слезились от ветра. Я остановилась, осторожно села
прямо на лед и стала рассматривать звезды. Идти дальше я не могла. Да, я
прекрасно понимала, что через полчаса меня можно будет выставлять экспонатом
в музее ледяных фигур, но силы иссякли, закончились, как завод у детской
игрушки.
Этo меня не удивило, пожалуй, даже дало повод гордиться собой -
протопать столько по такому морозу не каждый сможет. Конечно, замерзнуть
посреди равнины - не самый приятный способ свести счеты с жизнью, но
выбирать не приходилось.
Зато какие здесь были звезды! Я смотрела на них, лишь иногда протирая
слезящиеся глаза и чувствуя, как вода тут же застывает на щеках льдом.
У нас такого неба не бывает даже в августе за городом, когда отчетливо
можно различить созвездия и белую полосу Млечного Пути. Крупные, яркие
горошины висели на небе, как колония светлячков. Каждая обладала своим
цветом, от винно-красного до бледно-голубого, из-за чего небо напоминало
сундук с сокровищами какого-нибудь сказочного падишаха. Весь этот ковер
перемигивался и переливался, иногда вспыхивая росчерками метеоритов.