"Павел Молитвин. Проклятый город " - читать интересную книгу автора

- Валия, свет очей моих! - нарочито радостно приветствовал гостью
Маркушев, с чувством процитировав:

Уж двадцать лет я здесь один
Во мраке старой жизни вяну;
Но наконец дождался дня,
Давно предвиденного мною.
Мы вместе сведены судьбою...

У Пушкина, правда, встрече с Русланом радовался старый чародей, но
Валия Смалкайс знать этого не могла, ибо, будучи латышкой, с русской
классикой была незнакома. Как и все, от мала до велика, начальники
питерского Маринленда, среди которых по традиции не было ни одного русского,
она умела кое-как изъясняться на здешнем варварском языке, но с чтением дело
у нее обстояло неважно, и Митя мог не опасаться быть уличенным в плагиате.
Если женщина хочет, чтобы любовник крапал в ее честь стишки, - она их
получит, а коль скоро сам Митя в стихосложении не силен, почему бы не
призвать на подмогу мэтров, чьи имена еще смутно брезжили в его памяти,
невзирая на то, что после окончания Митей школы прошло уже почти десять лет.
- Как мило ты скасат! Как шарко там наверх - уф! - Валия Смалкайс
ткнула пальцем в потолок и со стоном облегчения опустилась в кресло Григория
Степановича. - Тела и тут корошо, та?
- Отлично! - браво подтвердил Митя, извлекая из-под пульта заранее
припасенную бутылку и рюмки, соседствующие на пластиковом блюде с огромных
размеров апельсином.
- Какая прелест! Милый мой малчик! - растроганно протянула Валия,
глядя, как Маркушев розочкой взрезает кожуру апельсина и ловко разделяет его
на дольки.
У нее были причины называть Митю мальчиком, ибо она была старше его
раза в полтора. Через год ей стукнет сорок, срок контракта истечет, и она
вернется наконец в дорогую свою Латвию, к дорогому супругу и ставшим уже
совсем взрослыми деткам. А пока надо зарабатывать деньги, и терпеть, и
радоваться маленьким радостям, которые так трудно получить в этом
ненавистном городе.
- Что секотня пем?
- Бразильский ром. Раз уж они его на экваторе трескают, так и нам он
нынче в самую пору придется.
- Трескают? Сачем?
- Пьют. Употребляют. Дринкин, - пояснил Маркушев, разливая
красно-коричневую жидкость по пластиковым рюмкам разового использования.
- Пют. Та. Все пют, - грустно покачала головой Валия. - Са наше
сторове, милый Митя.
Крупная, едва умещавшаяся в кресле Митиного напарника, блондинка, в
обязанности которой входило надзирать за дисциплиной работников
Петропавловского отделения питерского Маринленда, осторожно пригубила ром,
поморщилась и, зажмурившись, одним духом осушила рюмку.
На глазах Валии выступили слезы, Митя заботливо сунул ей в руку дольку
апельсина и в свою очередь бестрепетно заглотил обжигающую нутро жидкость.
- Мама родная, и как ее только татары пьют?! - выдал он любимую
отцовскую присказку, непременно сопровождавшую первую рюмку водки, вне