"Людмила Молчанова. Белый аист " - читать интересную книгу автора

потом делала перевязки...
Откинув марлевую шторку, девушка немного постояла у окна в коридоре.
По-прежнему светило солнце, зеленели тополя и раскидистые липы грели свои
рыжие почки.
"Что же произошло?" - раздумывала Агничка. И вдруг ей захотелось еще
раз взглянуть на "новенькую". Поколебавшись, она открыла дверь палаты.
Женщина узнала ее и улыбнулась.
- Вы не спите? - спросила Агничка шепотом. - Я зашла... Я хотела
спросить... - Она замялась, несмело притронулась пальцем к подснежникам. -
Может быть, что-нибудь передать вашему сыну, если он опять придет? Утром
ведь сын приходил? Я сразу догадалась, что сын. И глаза такие же серые, и
волосы, и...
- Мы за Камой живем, и лес сразу же от наших окон начинается. Вот он и
набрал цветов, - улыбаясь, проговорила Мария Петровна.
Агничка робко взяла пяльцы и, разглядывая вышивку, по-детски трубочкой
вытянула губы.
- Красиво-то как! Это павлин?
- У меня есть рисунок. Если хотите, закажу Володе, принесет...
- Не умею вышивать, - призналась Агничка зардевшись. - И мама тоже не
умеет. У нее времени нет...
- Вышивка успокаивает. Быстрее день проходит.
- А вы не думайте! - горячо зашептала Агничка и погладила маленькую
руку женщины с синими жилками. - Наша клиника самая лучшая в городе. Если
будет надо, я даже маму попрошу, чтобы она сама вам операцию сделала. Моя
мама сейчас за профессора осталась. Это она вас осматривала... - И опять,
как при обходе, темные веки больной странно дрогнули. Агничка встретила
испуганный острый взгляд. - Да нет! Я ведь просто так сказала! - поспешила
она успокоить. - Я уверена, что и без операции обойдется.
Женщина продолжала смотреть на нее все так же странно, в упор, и
Агничке сделалось не по себе.
Растерянно отступив от койки, она прошептала:
- Я пойду. Вы отдыхайте, поспите...
Мария Петровна не ответила.
...Жизнь - великая и удивительная выдумщица. Неизвестно зачем ей
вздумалось снова столкнуть людей, которым не следовало бы встречаться.
Десять лет - вечность. И все же Мария Петровна сразу узнала ту, которую
когда-то обездолила. Та почти не изменилась: так же по-девичьи тонка, та же
стремительная походка, и губы те же, неулыбчивые, суровые. Вот разве
появились седые волосы - точно легкая изморозь тронула виски...
Воспоминания - короткие, обрывочные, похожие на бред, - ведь все
происходило очень давно... Привиделся Ленинград. Вместо институтского
здания, где она преподавала английский язык, вместо него - безобразная,
чудовищная воронка, груда кирпичей, мусора, балок...
А потом?.. Что было потом?.. Потом были теплушки, забитые до отказа.
Долгий утомительный путь куда-то в неизвестность... Был страх, было
отчаяние, и если бы не ребенок...
Все оказалось не таким ужасным, как рисовалось в воображении. Уральский
город даже пришелся по душе. И люди были обыкновенные, настоящие люди,
немного молчаливые, но готовые помочь в беде. Огорчало одно: вместо
преподавания пришлось работать на заводе и даже не в цехе, а просто