"Владимир Моисеев. Творчество душевнобольных кошек" - читать интересную книгу автора

мне президент не докладывал, и документы я у Нины не проверял.
- Зачем ей понадобился я?
- Не знаю, спроси у нее сам. Даже представить не могу, что она нашла в
таком эгоцентристе, как ты. Я бы на твоем месте забился бы в самый глухой
угол и тихонько подвывал от радости от того лишь, что она обратила на тебя
внимание. А ты, по-моему, даже не понимаешь своего счастья.
- Ого-го! Оказывается, я уже должен всему прогрессивному населению
острова! Получается, что я всего лишь орудие в чужих руках. Боюсь, что
вынужден вас разочаровать - я приехал на Сан-Лоренцо вовсе не для того,
чтобы участвовать в преобразовании местной общественной жизни. Моя цель -
написать роман. И я это сделаю. Если моя работа поможет Нине достичь ее
благородную цель - прекрасно. Нет. Прошу прощения, сделал все, что мог. Не
справился.
- Старайся!
- Подожди, дружище, - неожиданно я сообразил, как глупо прозвучали эти
пространные рассуждения Николаса о борьбе народа за лучшее будущее. Мне ли
не знать, что проблемы аборигенов интересовали его только с одной стороны:
какими цветовыми пятнами их следует изображать на полотнах, а уж требовать,
чтобы он запомнил фамилию местного президента или, того более, имя его
племянницы, значит, проявлять не прикрытый садизм. - Кто же тебе рассказал о
Нине так подробно?
- Клара рассказала.
- А ты и поверил?
Николас явно не понимал, чего я от него добиваюсь.
- Не надо было?
- Очень уж неправдоподобно звучит эта сказка.
- В самом деле? Извини, не анализировал!

*

Старый дуралей! Он, видите ли, не анализировал! Настроение у меня,
естественно, испортилось. Не хватало только в революционеры записаться.
Вроде бы Нина предупреждала, что бывает излишне предприимчивой, но не до
такой же степени! Если все на острове сошли с ума, это не значит, что и я
должен подчиняться общему порыву. Как трудно, оказывается, спрятаться от
самого себя. Я сбежал на Сан-Лоренцо, чтобы не слышать в свой адрес
бессмысленных обвинений в излишнем самолюбии, душевной черствости и атрофии
чувств. И что же? Обвинения настигли меня и здесь. Впрочем, в местной
атмосфере они не стали выглядеть умнее или убедительнее.
- Каждый должен заниматься своим делом! - громко выкрикнул я, искренне
удивляясь тому, как глупо это прозвучало. Хотя бы потому, что в кабинете я
был один, и никто кроме меня этих слов услышать не мог. Николас благополучно
отбыл по своим делам.
Да, я эгоист, признаю. Но никто не смеет называть меня эгоцентристом.
Если находятся до сих пор господа, которые не в состоянии понять и
почувствовать глубокое различие между этими двумя понятиями, это их беда. Я
готов любому объяснить, в чем заключается кардинальное отличие этих двух
столь не похожих друг на друга состояний духа, честно говоря, могу говорить
об этом часами... Были бы слушатели.
Мне захотелось немедленно догнать Николаса и заставить его выслушать