"Никита Моисеев. Как далеко до завтрашнего дня...Свободные размышления " - читать интересную книгу автора

Расставание с Юрием Александровичем было грустным. Он был искренне огорчен
происшедшим, проводил меня до метро. Давал разные нелепые советы - я
понимал, что ничего другого он мне сказать не мог. Мы встретились с ним
снова лишь в 60-ом году на конференции в Баку. Он был уже на пенсии. В
номере гостиницы мы выпили бутылку красного вина, ели виноград и
разговаривали о прошлом. Нам обоим было очень приятно это свидание через 10
лет.
А в 49-ом я очутился не просто на улице, но даже без права работать по
специальности; каких-либо перспектив в возможности заняться научной
деятельностью у меня, казалось бы, не было совсем. Рукопись докторской
диссертации осталась в сейфе - я ее никогда больше не видел. Однажды мне
кто-то сказали, что ее все-таки как-то использовали. Но это было уже в
другой жизни и меня не интересовало.
Месяц, а может быть и больше я ходил как опущенный в воду. На работу
меня никто никуда не брал. Сначала говорили весьма любезно, но как только
видели штамп в моей трудовой книжке, всякие переговоры прекращались. Я
как-то жил, пока оставались какие-то деньги. Большинство друзей меня стали
сторониться. И постепенно меня начала охватывать настоящая паника - дело
теперь шло уже не о научной карьере, а о жизни. Всё происходившее было куда
страшнее того, что я испытывал на фронте. И снова меня спас случай -
невероятное стечение благоприятных обстоятельств.
Один из моих друзей по альпинизму и товарищей по службе в Академии
имени Жуковского, один из немногих, которые тогда, зимой 50-го, меня не
сторонились был Александр Александрович Куликовский. Тогда, будучи в
майорском чине, он преподавал радиотехнику в Академии.
В ночь ареста моей мачехи, Саша со своей женой Ниной были у меня дома
на Сходне. И после ареста они остались жить со мной. И всю эту зиму мы так и
прожили втроем на старой сходненской даче. И вот однажды, когда я после
очередного дня бесплодных поисков работы вернулся из Москвы в совершенно
подавленном состоянии, Саша мне сказал: "Знаешь, Никита, уезжай-ка ты
куда-нибудь по добру по здорову. Да подальше. Придется тебе, пока не поздно,
послать Москву к чертовой матери,"- вот так и сказал!
Но куда ехать? Кто я? Что я умею делать? Несостоявшийся математик, инженер
по вооружению самолетов, выгнанный с работы, как неблагонадежный элемент.
Может и правда меня возьмут где-нибудь в провинциальном вузе: учителя
математики всюду, наверное, нужны?
И вот утром следующего дня я и поехал в Министерство Высшего
образования в Главное управление университетов, мало представляя себе, что
шел навстречу судьбе. И она подстроила мне неожиданную встречу. В коридоре я
столкнулся с бывшим заместителем декана механико-математического факультета
МГУ профессором Двушерстовым Григорием Ивановичем. Он меня увидел и узнал.
- "Моисеев? Так значит жив?" - вопрос типичный для послевоенного
времени, когда с радостью встречали каждого вернувшегося с фронта домой.
"Как видите". "Повоевал, значит." Он с уважением потрогал мои ордена на
кителе без погон - мы, все бывшие фронтовики, донашивали тогда свою старую
офицерскую форму, ибо костюмы стоили в 50-м году баснословно дорого. А
ордена на кителе носить было тоже принято. "Ну, что ж, пошли поговорим."
Оказалось, что он и был начальником главного управления университетов,
т.е. тем человеком, к которому я собирался записаться на прием.
Разговор сразу начался в добром ключе.