"Сергей Могилевцев. Идеальная женщина (Комедия в трех действиях) " - читать интересную книгу автора

другого: у полковника к примеру, или у президента, или у этого странного
лауреата; а ведь им, быть может, как раз и необходим такой идеал, без
которого они просто погибнут! (Делает еще несколько шагов к выходу.) И
потом, если окажется, что мой собственный идеал существует лишь на кончике
моего собственного, испачканного в чернилах, пера, каким же предателем я
окажусь, променяв его на какой-то другой! нет, решено, пока все не обдумаю,
жениться не буду ни на каком идеале! (Еще ближе подходит к выходу.) Пусть
хоть сто раз меня уговаривают жениться на этой выдающейся невесте, - не
женюсь, и все тут, пока не разберусь во всем окончательно! (Опять
задумывается, морщит лоб.) Черт его знает, почему на чердаке есть Идеальная
Женщина а здесь нет Идеальной Женщины? Это, очевидно метафизика и загадка, и
разрешить ее невозможно! (Пауза.) Идеальная Женщина - это... это... это
дрожание воздуха в глубине темной мансарды... это необыкновенны шедевр,
прекрасный бутон, мираж в далекой раскаленной пустыне... одним словом, это
то, что не может быть осязаемым и доступным грубому прикосновению... одним
словом, это то, чего нет; точнее, есть, но не здесь, а где-то там, далеко, в
раскаленной от солнца пустыне, в дрожащем от жары мареве, возникшем на краю
высохшего озера; одним словом, это мираж, до которого дотронуться никому не
дано. (Потрясенно.) О Боже, но раз это мираж!.. (Стоит, обхватив руками
голову.) Но раз это мираж, то что же я тогда здесь делаю? ведь здесь нет
миражей! (После паузы.) Да, решено, бежать, как можно быстрее бежать! туда,
в мансарду, на мой заваленный рукописями чердак, к моему испачканному в
чернилах перу, к моим вечным мечтам, и к идеалу, который я, возможно,
когда-нибудь отыщу! (Убегает.)

Входит Е л е н а, робкая и взволнованная.

Е л е н а (радостно и застенчиво). Ну вот, судьба моя решена! прошлое
больше не властно над моею душою; я нужна человеку, который видит во мне
идеал; он пока что не сделал мне окончательного предложения, он выражался
метафорически, но это все от застенчивости, и оттого, что он писатель, и
привык выражаться образами. (Застенчиво, опустив голову.) Я стыжусь поднять
глаза, и взглянуть на него; он, очевидно, сидит сейчас в углу на диване, и
тоже взволнован не меньше, чем я; сейчас он встанет с дивана, и скажет, что
хочет жениться на мне; скажет не образно и восторженно, а нормальным
человеческим языком; он скажет, что хочет видеть меня своей женой и
спутницей жизни, и я отвечу, что тоже согласна. (Робко оглядывается по
сторонам.) Но где же он, куда же он спрятался? (Кричит.) Тетя, тетя, идите
седа!

Входит И з а б е л л а К а р л о в н а.

Е л е н а. Тетя, вы не видели Николая Федоровича?
И з а б е л л а К а р л о в н а. Нет, я думала, что он здесь, рядом с
тобой, изъясняется наконец-то нормально, а не безумно; я специально была у
себя и ждала, когда вы все сладите наедине, и будете сидеть в уголке на
диване, как голубки, ожидая благословения твоей единственной в мире
родственницы; (подозрительно) а что, вы еще не ворковали в уголке на диване?
Е л е н а (в сердцах). Ах, тетя, мы еще не ворковали в уголке на
диване, как голубки, и он пока что не говорил, что хочет видеть меня женой,