"Сергей Могилевцев. Блистательный недоносок (Комедия в 7-ми картинах) " - читать интересную книгу автора

Набережная Москва-реки, ночь, светит луна. А р к а д и й, М а р и н а.

М а р и н а . Ах, как здесь романтично!
А р к а д и й . Не больше, чем в нашей с тобой газете. Здесь, милая
девочка, реальность первого плана, здесь то, что создано некогда Господом
Богом из хаоса и непрерывного дрожания атомов, а потом лишь немного
подправленное людьми, которые одели в гранит эту реку, и пустили по ней
речные трамваи вперемежку с двумя-тремя неуклюжими баржами. Здесь еще все
очень наивно: лунный свет, настоянный на вздохах влюбленных, сияние звезд,
которого, впрочем, в большом мегаполисе увидеть нельзя, туманы полуночи и
неизбежная проза рассвета, который всегда приходит слишком поспешно. Иное
дело наша с тобой газета, где властвуют максимы совсем иного порядка, где
каждый пишущий изначально равен Творцу, и может творить из этой сырой глины
(театральный жест по сторонам) то, что угодно его душе.
М а р и н а (прижимаясь к нему) . Как загадочно ты говоришь! Впрочем, в
такую волшебную ночь вовсе не хочется разгадывать ребусы и загадки. Скажи
мне, если не трудно, что-нибудь простое и приятное для ушей влюбленной
девушки, такое, о чем помнила бы она потом долгие годы.
А р к а д и й (нетерпеливо отстраняя ее) . Ах, Марина, ну как же ты не
понимаешь, что мне сейчас не до этих пустых сантиментов! Я весь переполнен
идеями и проектами, я каждый день кладу на стол нашему с тобой общему шефу
одну статью за другой, в которых излагаю свою точку зрения на текущий
момент. Свой взгляд на устройство мира, а также вселенной и общества,
который его, к сожалению, абсолютно не трогает.
М а р и н а (насмешливо) . А если проще, то главный редактор нашей
газеты "Верное направление", в которой я работаю секретаршей, а ты
начинающим журналистом, взятым с испытательным сроком, не воспринимает
всерьез твои великие сочинения. Мне каждый вечер приходится вытаскивать их
из корзины, и выбрасывать в мусорный бак, который давно уже подружился с
твоими выдающимися идеями и проектами.(Еще более насмешливо.) Не любит тебя
наш шеф, милый Аркаша, ой, как не любит! Уже три месяца, как ты работаешь в
нашей газете, а еще ни одной стоящей вещи так и не смог в ней напечатать. Не
считая, конечно, заметок о пользе электронного осеменения кур и борьбе с
вредителями комнатных кактусов. Мне кажется, после этих кур и этих
вредителей наш Аполлинарий Игнатьевич еще больше тебя невзлюбил!
А р к а д и й (угрюмо) . Ничего, Мариночка, придет время, и полюбит,
как миленького. (Доверительно, беря ее за рукав.) Ты знаешь, мне тут на днях
пришла идея умопомрачительной статьи, смысл которой я так до конца и не
понял, но которую, тем не менее, уже накатал, и даже положил на стол нашему
шефу. Если он от нее не свихнется и поймет хотя бы часть моих идей и
посылов, то это будет бомба, которая взорвет не только страну, но, возможно,
и весь погрязший в интригах и мелочных дрязгах мир.
М а р и н а (с наигранным интересом) . Правда? И как же называется эта
твоя статья?
А р к а д и й (доверительным шепотом) . "Блистательный Недоносок"!
М а р и н а (поперхнувшись, она поражена) . Как-как, какой недоносок?
А р к а д и й (торжественно, широко улыбаясь) . "Блистательный
Недоносок", и это, Мариночка, есть самое великое и самое загадочное из
всего, что я когда-либо написал. Что там несчастные куры с их банальным и