"Ева Модиньяни. Ваниль и шоколад " - читать интересную книгу автора

переодеть в свежую ночную рубашку. Все это время бабушка не переставала
ворчать.
- Стоило мне прихворнуть, а вы и рады! Ты посмотри, во что превратились
мои волосы! Над губой - вон, полюбуйся! - усы отросли! Колются, как
проволока! А ногти? И никому дела нет! Хоть бы лаком покрыли!
Вернулась прежняя Диомира. Она с наслаждением выпила кофе, поглядывая
вокруг с лукавой улыбкой.
- Чудо! Чудо! - не умолкая, твердила сиделка.
- Да какое там чудо! - раздраженно воскликнула бабушка. - Просто я
решила отдохнуть от всех своих дел. Вон на дворе уже белый день, а я все еще
в спальне. Я хочу спуститься в гостиную.
Она откинула одеяло и потребовала свой халат. Ноги не держали ее, но
Ирене и сиделке не удавалось ее отговорить.
- Не этот. Хочу тот - голубой, атласный, - заупрямилась Диомира.
Никогда в жизни Пенелопа не чувствовала себя такой счастливой. Она
помогала матери и сиделке поддерживать бабушку, пока та с трудом спускалась
по ступенькам, на ходу отдавая распоряжения.
- Позвоните парикмахеру. На обед приготовьте густую уху. Включите
вентилятор, здесь слишком душно.
Ирена на каждом шагу повторяла:
- Хорошо, мама. Ладно, мама. Конечно, мама.
Они пересекли порог гостиной. Диомира потребовала кресло с прямой
спинкой. Ей подложили подушку под голову, то и дело клонившуюся назад.
- Вот так-то лучше, - облегченно вздохнула Диомира, но тут же
повернулась к дочери. - Я хочу поговорить со своей внучкой с глазу на глаз.
А вы обе выйдите отсюда и закройте дверь. - Она с довольным видом огляделась
по сторонам и улыбнулась Пенелопе. - На самом деле мне вовсе не так хорошо,
как кажется, - призналась бабушка. - Но больной имеет право покапризничать.
Надо будет заново обить мою гостиную, - заметила она, оглядывая вытертый и
потускневший шелк. - А теперь, детка, сделай мне одолжение, - старуха
заговорщически понизила голос. - Открой вон тот ящичек под этажеркой. Там
сигареты и спички.
- Бабушка! У тебя же было воспаление легких. Ты же не хочешь...
- Молчи и делай, что велят. Вот так, умница. Дай-ка мне сигаретку.
Раскури сама, будь добра. И открой окно настежь. Если твоя мать заметит -
обязательно устроит скандал.
Пенелопа сунула ей в рот сигарету, и Диомира затянулась дымом. На ее
лице появилась блаженная улыбка.
- Je suis soulagee,* - сказала она.
______________
* Я удовлетворена (фр.).

А потом бабушка опустила голову на грудь и уснула навеки в своем
любимом кресле работы великого мастера Чиппендейла.

5

Бабушка Диомира лежала в гробу, обитом белым атласом со строчкой из
золотых нитей. Ее обрядили в бордовое платье, украшенное кружевным плетением
макраме, в то самое, в котором она когда-то была в театре "Бончи" в Чезене