"Сэнди Митчелл. За Императора! ("Кайафас Каин" #1) " - читать интересную книгу автора

до единого обвиняемым и обернулся ко мне с самодовольной усмешкой, моя
стратегия уже была задействована. Зал суда, на скорую руку переделанный из
кают-компании самых младших офицеров корабля, затих, ожидая моих слов.
К началу суда в деле фигурировали только пять обвиняемых; гораздо
меньше, чем хотел Пайрита, но во имя справедливости и ради ограничения
ущерба я убедил его позволить мне разобраться совокупно с совершившими
тяжкие преступления. Виновные в меньшей степени были понижены в звании,
подвергнуты телесным наказаниям или приставлены на ближайшее обозримое
будущее к чистке уборных, после чего все они спокойно вернулись в свои
боевые отделения, где благодаря неисповедимому пути солдатской мысли меня
сразу же стали считать образчиком правосудия и милосердия. Впрочем, этому
поспособствовало небольшое своевременное мифотворчество со стороны старших
офицеров, которые довели до сведения личного состава, что Пайрита был
одержим идеей массовых казней, в то время как я, по их версии, потратил
последние две недели и всю до йоты комиссарскую власть на то, чтобы убедить
его проявить милосердие по отношению к большинству, и добился почти
невозможного. В конечном итоге - чему немало способствовала моя
безосновательная репутация - это помогло возвратить пару десятков
потенциальных смутьянов в строй так, что они не только оставались тише воды
ниже травы, но и были практически благодарны за понесенные наказания, так
что боевой дух рядовых остался на том высоком уровне, которого мы добились.
Проблема, которая стояла передо мной сейчас, заключалась в прожженных
рецидивистах, которые были, без сомнения, виновны в убийстве или покушении
на него. В зале суда их оказалось пятеро, все они держались настороженно и
агрессивно.
Троих из них я узнал сразу же, вспомнив драку в столовой. Келпом звался
огромный, с перекачанными мускулами детина, которого пырнула ножом, чуть не
выпустив ему кишки, изящная женщина по фамилии Требек. Они стояли по разные
концы шеренги заключенных, зыркая друг на друга почти так же злобно, как мы
с Пайритой, и, уверен, если бы не наручники, они вцепились бы друг другу в
глотки. В центре стоял молодой солдат, который, как я видел, зарезал
полицейского разбитой тарелкой; его личное дело подсказывало, что зовут его
Томас Холенби, и мне пришлось дважды заглянуть туда, чтобы убедиться, что
это тот самый человек. Он был низенький и худой, с нечесанными рыжими
волосами и веснушчатым лицом, и все время заседания он провел в полном
замешательстве, едва не срываясь в слезы. Если бы я своими глазами не видел
его в приступе смертоносной ярости, то вряд ли поверил бы, что он способен
на столь бессмысленное насилие. Настоящая ирония заключалась в том, что он
был военным санитаром, а вовсе не строевым солдатом.
Между ним и Требек оказалась еще одна женщина-солдат, Гризельда Веладе.
Это была коренастая брюнетка, которая тоже явно чувствовала себя не в своей
тарелке. Единственная из всех обвиняемых, кто убил соратника по оружию, она
утверждала, что только защищалась, а удар, оставивший его задыхаться на полу
столовой с раздробленной гортанью, по ее словам, просто неудачно пришелся. С
Пайритой, естественно, эти оправдания не прошли, ему было просто наплевать,
собиралась она убивать или нет. Все, чего он хотел, - это поставить к стенке
как можно больше вальхалльцев.
По другую руку от Холенби стоял Максим Сорель, высокий, стройный
мужчина с короткими светлыми волосами и холодными глазами убийцы. Сорель был
снайпером, специалистом по дальнобойному лазерному оружию, и забирал жизни