"Душан Митана. Конец игры " - читать интересную книгу автора

съемочной группы Славика. К нему, по его словам, пришла этакая молодая
герлуха - ни спереди, ни сзади - и объяснила ему, что поступает на его
место. Петрушка, очевидно более всего раздосадованный тем, что с ним ведутся
переговоры на таком низком уровне ("ну пришел бы и сказал мне это директор,
это еще куда ни шло, я б еще поразмыслил"), перед девицей особо не
расшаркивался. Когда она, бедняжка, не на шутку перепуганная, призналась,
что вся ее предыдущая практика сводилась к монтированию репортерских
снимков, Петрушка, прежде чем - как он выразился - вежливо и пристойно
выдворить ее из своей квартиры, посоветовал ей не без доли своего
знаменитого юмора: "С вашей практикой, барышня, вы можете разве что резать
материю на трусики". На его беду оказалось, что упомянутая девица не
какая-то там "герлуха", а племянница замдиректора Карола Регоры. Она же
сгоряча пошла и нажаловалась своему дядюшке на этого хама Петрушку, в
результате чего возник серьезный дисциплинарный проступок, и взбешенный
замдиректора теперь уже требовал не перевода Петрушки в другую телевизионную
группу, а настаивал на срочном, строгом и примерном взыскании, иными
словами - закончил монтажер свое экспозе, - "как видите, пан режиссер,
хреново все получилось".
- Пан Петрушка, выпейте рюмку водки и не паникуйте, - сказал Славик
спокойно и невольно улыбнулся, когда тот выпалил:
- Я уж три хлопнул, черт бы все побрал!
- Тогда хлопните еще одну, но больше ни капли. К трем часам вы должны
быть трезвы как стеклышко.
- Ну уж извините, я хоть раз приходил на съемку подвыпившим? - ударился
в амбицию Петрушка, но тут же следом удовлетворенно засмеялся: - Значит, все
в порядке, да? Будем продолжать всем чертям назло, так, что ли? Я знал, что
вы все уладите, пан режиссер. Но все-таки намыльте ему холку, этому чинуше,
он что, голливудский бог, чтоб ни в грош не ставить старого Петрушку. Мать
его так, ведь я был монтажером уже тогда, когда он еще телевизор от
аквариума не мог отличить...
Петрушка метал громы и молнии; он работал на телевидении уже двадцать
лет, и его воспоминания могли бы затянуться еще на несколько часов кряду,
поэтому Славик снова заверил его, что они будут работать точно по графику, и
повесил трубку.
Сегодня в его распоряжении телестудия была от 15.00 до 18.00, да и
потом, поскольку исполнитель главной роли не был занят в вечернем спектакле,
они могли продолжить съемки вплоть до полуночи; это было на редкость удачным
стечением обстоятельств, и потому столь неожиданно возникшие осложнения с
Петрушкой изрядно попортили ему кровь. А ведь он должен сохранять видимость
спокойствия и несокрушимой самоуверенности. Чем дольше он занимался своим
делом, при котором ему приходилось постоянно улаживать множество
непредвиденных конфликтов и псевдоконфликтов, тем больше он убеждался, что
самое легкое в его профессии - собственно творческая работа; чтобы вообще
подступиться к ней, прежде всего надо было заставить себя относиться терпимо
ко всем этим неизбежным каверзам. Как человек, призванный сплотить
определенную группку людей и руководить ею, он вскоре понял, что для этого
требуется: энергия, настойчивость, целеустремленность, крепкие нервы, но и
неизбежная доза твердости, понял и то, что подчас не обойтись ему и без
блефа. Звонок Петрушки взбудоражил Славика, но уверенность, с которой тот
надеялся, что ОН уладит дело, при всем том приятно пощекотала его самолюбие;