"Николай Семенович Мисюк. Ночной вызов (Повесть) " - читать интересную книгу автора

Проходя по узкому проходу на свое место, Федор Николаевич увидел на
переднем сидении Елену Константиновну, жену заведующего кафедрой психиатрии
Цибулько, и добродушно кивнул ей. Не ответив на его поклон, она отвернулась:
Цибулько и Пескишев не дружили. "Ну и шут с тобой, старая карга", - лениво
подумал Федор Николаевич, сел на свое место и тут же уснул.
Во сне он вновь увидел большую и неуютную перевязочную, освещенную
ярким светом, больную, поднявшуюся на перевязочном столе с протянутыми к
нему руками. Простыня, упавшая на пол, обнажала прекрасное тело, широко
открытые глаза смотрели на него с тоской и надеждой. Пескишев берет ее руки
и... сильный толчок сотрясает его, вырывает из сна.
- Гражданин, вы что нахальничаете! - слышит он визгливый возмущенный
голос. - Всю дорогу храпел над ухом, как паровоз, а теперь - за руки
хватать! Надо же так нализаться!
Пескишев открывает глаза и удивленно смотрит на соседку - рыхлую
пожилую женщину.
- Да отпустите же! - кричит женщина, пытаясь освободить свою руку. -
Посмотришь со стороны - вроде приличный человек, а оказывается, самый
настоящий нахал. Нахал и есть! - для убедительности повторяет она.
- Извините, ради бога, - смущенно отдергивает свою руку Пескишев. -
Право же, я не хотел...
Окружающие оглядываются на него. Подзадоренная их вниманием, соседка
Федора Николаевича не унимается.
- Не хотел, не хотел!.. - кричит она на весь автобус, видно, довольная,
что можно как-то разогнать дорожную скуку. - Беда эти командировочные. Стоит
только из дому вырваться - и пошли куролесить. Глаза-то как у кролика, до
сих пор очухаться не может!
- Да не шумите вы, - попытался унять разбушевавшуюся женщину один из
пассажиров. - Он же вам ничего плохого не сделал, а вы оскорбляете...
- Ничего плохого? А зачем руки распускает?! Вон чуть рукав не оторвал!
Пассажиры дружно хохотали, слушая перебранку. Пескишеву было не до
смеха, от стыда хоть сквозь землю провались.
"Какая пошлость", - думал он, уходя на самое последнее сидение, пустое
и неосвещенное. И вдруг его поразила мысль: "А что же с больной? Как прошла
операция? Почему я сам ее вчера не сделал? Надо же такому случиться, а ведь
хотел позвонить... Бумажная суета все из головы выбила, о человеке забыл.
Стыд какой... Хоть бы фамилию узнал, имя... Так нет, ни того, ни другого не
сделал. Плохо, очень плохо..."


4

Антона Семеновича Муравьева, ректора медицинского института, где
Пескишев возглавлял кафедру невропатологии с курсом нейрохирургии, называли
личностью из легенды. Легенда и впрямь существовала, настоящая,
непридуманная, и во всем институте не было студента, а уж тем более
преподавателя, который не знал бы ее во всех подробностях. А заключалась она
в том, что два десятка лет назад, на заре своей деятельности, молодой врач
захолустного сельского здравпункта Антон Муравьев сам себе сделал операцию
по поводу аппендицита, поскольку деревня, в которой он жил, была начисто
отрезана от райцентра весенней распутицей.