"Павел Андреевич Мисько. Земля у нас такая " - читать интересную книгу автора

и на последней, у речки, там суше (весь заболоченный луг у нас порезали
канавами на "карты" - осушают).
Только я расшатал вбитый в землю железный шкворень, к которому был
привязан теленок, как Витя изловчился и трубнул в свою трубу, как допотопный
мастодонт. И тут... В лицо мне фонтаном брызнула земля, цепь и шкворень
больно ударили по ногам, - я упал.
Вытираю глаза подолом рубахи и вижу: мчит теленок, задрав хвост, прямо
на огороды, ребята - за ним. Глаза невольно зажмурились... Ну и дорогу
протопчут по грядкам! Ох, и попадет же нам! А может, какая-нибудь тетка уже
и выскочила с палкой?
Прихрамывая, бегу на помощь.
Земля на огородах рыхлая, теленок вязнет по колени, летят в стороны
комья... Гриша поймал цепь - падает.
- Бросай свою иерихонскую трубу!
Витя, отшвырнув свой "музыкальный инструмент", тоже хватается за цепь,
падает. Теленок останавливается, испуганно оглядывается на них.
Выводим его на лужок, крепко-накрепко вколачиваем шкворень - из травы
почти не видна четырехугольная шляпка.
Гриша пробует очистить штаны и рубаху от грязи, я пересчитываю, в
скольких местах цепь и шкворень содрали кожу. В одном месте ссадина в
пол-ладони - багровеет, сочится кровью. Иду, хромаю на обе ноги...
Хмурец, в одних трусиках, на ходу вытряхивает одежду, посматривает на
заросшее деревьями кладбище. У самого края, над ямой, где берут свежий песок
посыпать могилы, стоит высокая сосна с гнездом аиста и старая береза.
- А я знаю, сколько аистят... Три!!! - выпаливает он.
- Сказы есцо цетыре! - говорит Гриша.
- Два! - кричу я.
- Три! Спорим? Я на березу лазил, оттуда считал - все как на ладошке
видно... - стоит на своем Хмурец.
Точно так же спорили мы с месяц назад. Тогда гусеничный трактор еще
только развозил по лугу мачты электролинии. С помощью трактора монтажники
подымали их "на попа", закрепляли на железобетонных сваях. В то время
аистиха и аист попеременно высиживали птенцов, и Гриша ляпнул, что залезет
на сосну и пересчитает яйца в гнезде. Мы ответили ему, что "слабо", "мало
каши ел". "Слабо? Мало? - вскипел Чаратун. - Новую леску с поплавком и
крючком - хошь?" - "Хочу!" - говорю. "А если залезу - отдашь свой ножик?" -
"Отдам". Ударили по рукам. Витя рассек: "Слово свято, нерушимо!"
Видно, здорово хотелось Чаратуну завладеть моим перочинным ножиком с
двумя лезвиями, шилом и штопором. Походил, задрав голову, вокруг сосны,
покружил у березы, опять подошел к сосне. Толстый и почти гладкий ствол у
сосны, руки соскальзывают, нет опоры ногам.
Гриша сделал из ремня петлю. "А-а, с ремнем! С ремнем всякий дурак
заберется!" - сказал Витя. "На, пожалуйста!" - тут же протянул ремень Хмурцу
Чаратун. Витька, конечно, в кусты. Тогда Гриша опять нацепил на ноги ремень,
поплевал на руки и поковылял... к березе!
Хо, удивил... На березу и я, и Хмурец без всякого ремня забираемся. На
ней в метрах четырех-пяти от земли уже торчат сучья. Если он такой ловкий,
на сосну бы попробовал!
Гриша угадал мои мысли:
- Будем и на сосне!