"Павел Андреевич Мисько. Грот афалины (детск.)" - читать интересную книгу автора

разложили подарки, сели рядом. Связанные куры не хотели сидеть тихо, то
одна, то другая сильно били крыльями, всполошенно кудахтали.
Бомо, услышав кудахтанье и хлопанье крыльев, вышел из дверей.
Бомо Яп - колдун и лекарь. Костлявый, точно йог, голый до пояса, на
животе от долгого лежания отпечатались какие-то черточки и клеточки. Зевнул,
криво растягивая щербатый рот, почесал под мышкой, поправил на голове то ли
шапочку, то ли корону, в которую были натыканы разноцветные перья. Вместо
штанов или, может, поверх их мотались ленточки из каких-то лохмотьев. У
бомо, хотя он и знался с духами, разбирался в травах, белки глаз были
красные, веки гноились, как и у многих жителей острова. Колдун называется, а
эту заразу ни у себя, ни у других вылечить не может.
Все попадали на колени, будто перед богом Вишну. Потом выпрямились,
сложив ладони перед грудью так, словно каждый поймал по мотыльку. А Радж лег
на бок, чтоб не возвышаться над людьми, и наблюдал за всем, как за
интересным представлением. Ганеш тем временем путанно объяснял бомо, чего
хочет народ.
- Знаю, я все знаю, хоть нигде и не бываю, - сказал Яп. На худом лице
спокойная окаменелость и ни малейшего проблеска мысли. - Надо посоветоваться
с добрыми духами.
Ганеш махнул левой рукой женщинам, будто выгреб что-то из-за уха. И те
взяли подарки, еще раз склонились в поклоне перед бомо и по очереди отнесли
их в дом. А большую кружку бражки, сделанную из целого колена толстого
бамбука, Ганеш сам подал в руки бомо. Тот пошептал что-то над нею и выпил
одним духом. Громко отрыгнул, достал из-за пояса какой-то корешок, пожевал,
и на губах у него проступила пена.
- Буду советоваться с добрыми духами, пока не выплывет из воды Небесный
Челн. Тихо!.. - и исчез, резко дернув за собой циновку, завесив вход.
Люди зашевелились, удобнее устраиваясь на песке. Каждый мысленно, а то
и шепотом упрашивал добрых духов помочь им в нелегком деле. Ждали долго,
поглядывая на небо, в ту сторону, откуда всегда выплывал месяц. Люди
наэлектризовали себя молениями и были словно в трансе, бессвязно
вскрикивали.
- Одурели... Совсем одурели, - шептал Радж. - Каждая секунда дорога, а
они... Американцы же не молиться сюда приехали!
Наконец месяц, точно большой красный челн, выплыл из океана и,
казалось, заколыхался, задрожал на волнах. И в это время в доме что-то глухо
загрохотало, зазвенело, пронзительно запищало, будто колдун поймал за хвост
кокосовую крысу и завертел над головой, собираясь швырнуть ее в волны.
Хижина подрагивала, тряслась, сквозь щели пробивались отблески огня.
И вот на пороге встал бомо с пылающим факелом в левой руке. Отблески
огня играли на страшном лице, раскрашенном белыми и красными полосами и
треугольными знаками. В правой руке покачивалась бамбуковая палка, похожая
на пику. Да и сам бомо качался, как пьяный, подергивая, точно от холода,
плечами. Обе руки от плеча и до кисти были обвязаны цветными лентами, концы
их мотались на ветерке, извивались, как змеи. Бомо посмотрел в одну сторону,
в другую, вытягивая шею, как черепаха, и вдруг прыгнул туда, прыгнул сюда,
уколов воздух пикою. А сам чем-то пронзительно пищал, видимо, положил листок
за зубы, хотел, чтоб люди думали, будто это пищат и убегают злые духи. Он то
шел по кругу подогнув ноги, то прыгал обеими сразу, как воробей, и в такт
колол пикою в стороны, вычерчивая огнем какие-то знаки. В глазах бомо