"Юкио Мисима. Маркиза де Сад (Пьеса в трех действиях)" - читать интересную книгу автора

Продолжим. Во время всей этой сцены Альфонс величает слугу "господином
маркизом", а себя велит звать "лакеем". Затем он отсылает слугу, извлекает
из кармана хрустальную раззолоченную бонбоньерку и предлагает девице
отведать ароматных конфеток. Когда та съедает их изрядное количество, маркиз
сообщает, что это - средство для испускания дурных газов.
БАРОНЕССА. Ой!
ГРАФИНЯ. На самом же деле это были любовные пилюли. Знаете, берется
сушеный песочный жук, смешивается с толченой шпанской мушкой...
БАРОНЕССА. О Господи, да откуда же мне такое знать!
ГРАФИНЯ. А жаль, вам не помешало бы хоть изредка употреблять это зелье.
Марианна, например, слопала штук семь или восемь. Тогда маркиз...
БАРОНЕССА. Неужели он еще что-то натворил?
ГРАФИНЯ. Тогда маркиз говорит: "Сделай для меня кое-что, получишь
луидор".
БАРОНЕССА. А что?
ГРАФИНЯ. А это самое, которое вы так обожаете... Смотрите-ка, видите
вон ту статую Венеры посередине двора? Как сияют на солнце ее белоснежные
мраморные бедра! Если я не ошибаюсь, перед тем как солнце уйдет за верхушки
деревьев, его последний луч должен как раз падать статуе на... Угадайте на
что?
БАРОНЕССА (подумав). А! Я знаю! Знаю! Прямо на сатанинское место!..
Грех какой. Да за такое на костре жгли...
ГРАФИНЯ. Ну, мы отвлеклись. Наш Альфонс вручил девице зловещего вида
кнут, утыканный шипами и весь бурый от засохшей крови, - очевидно, кнутом
пользовались неоднократно, - и велел хлестать его.
БАРОНЕССА. Ага, видите, в нем все-таки проснулось раскаяние! Он
возжаждал кары, пожелал изгнать из себя беса!
ГРАФИНЯ. О нет, просто собственное страдание - в силу своей несомненной
достоверности - доставляет маркизу еще больше наслаждения, чем мучить
других. У Альфонса необычайная страсть к достоверности... Затем настал черед
Мариетты. Сей девице маркиз велел раздеться догола и встать на четвереньки
подле кровати. Для избиения на этот раз он избрал обыкновенную метлу, а
вдоволь натешившись, приказал Мариетте той же метлой поколотить и его
самого. Пока она старалась, маркиз ножичком делал на стене засечки: двести
пятнадцать ударов, потом еще сто семьдесят, потом двести сорок. Итого
получилось...
БАРОНЕССА. Восемьсот пятьдесят.
ГРАФИНЯ. Альфонс всегда любил математику. Утверждал, что лишь в ней
есть подлинная достоверность и что если достичь поистине больших чисел, то
порок обращается благодатью.
БАРОНЕССА. Как можно соединять порок и благодать?
ГРАФИНЯ. Благодать, по маркизу де Саду, можно обрести лишь преумножая
достоверное, и она, благодать, непременно должна ощущаться всеми органами
чувств. Это не та благодать, коей тщетно дожидаются ленивцы и лежебоки. Вот
в Марселе маркиз и приложил максимум стараний. Вернув в комнату лакея, он
пустился с ним и Мариеттой в многотрудное плавание по океану наслаждений.
Втроем они изобразили некое подобие трехпалубной галеры и дружно заработали
веслами. А в небе еще пламенели кровавые краски рассвета - утро ведь только
начиналось.