"Валерий Олегович Мисилюк. Сказка про Восьмое марта (Сказка для взрослых)" - читать интересную книгу автора

инженерии вырастить клетки, убивающие рак. Интересно, кто у Вашей Люси кусочек
легкого брал? В нашей больнице я что-то этого не припомню!
Бабка Нюра из его слов почти ничего не поняла, а зять, фельдшер хренов,
что-то сообразил.
- А если взять ткань близких родственников, тоже можно лекарство сделать?
- Задал доктору вопрос.
- Я про это не читал, но думаю, что если это ткань матери или отца, то
набор генов будет тот же. Так что теоретически это возможно. А вот муж по
нашим медицинским понятиям - и не родственник жене вовсе. Гены не те!
- И зачем только таким дуракам непутёвым медицинское образование дают? Всё
равно какие-то Гены там за них всё решают! - Разозлилась на зятя с хирургом
бабка, и заперлась у себя в комнате.
Через неделю пришло Люсеньке и бабке Нюре приглашение в город Вену на
обследование. Срок назначался на восьмое марта. И билеты на самолёт
прилагались.
- Интересно, что это, Вы, мама, там обследовать будете? - Возмущался зять.
- На Вас же пахать можно. Это мне у австрийских психиатров лечиться уже пора.
Наши не справятся. Я уже год с Вами вместе живу! Скоро совсем умом тронусь!
Эх, хоть бы раз в жизни на заграницу посмотреть!
- Это он не со зла. Это он за нас радуется так. - Определила бабка Нюра. -
Вообще-то он хороший. И Люсенька его любит. И он её. Просто не умеет он
радоваться по-человечески от жизни этой собачьей.
Прилетели Нюра с Люсенькой в Вену. Встречают их вежливые люди. И по-русски
как хорошо говорят! Везут в лимузине в клинику, обследуют. Бабке Нюре,
почему-то особенно тщательно сердце исследовали. Потом приглашают к директору.
Встречает их подтянутый маленький старичок. Крепкий ещё, вроде гнома. Сам
лысый, но с седыми гусарскими усами. В костюме шикарном. Увидал! Из-за стола
вскочил! Обниматься бросился! Как улыбнулся он, так бабка Нюра Пауля и узнала
сразу. Зубы его кривые, от цинги пострадавшие, узнала. Кривые, да все свои. Не
выпали, как и у бабки Нюры. Вот что хвоя сосновая делает! Пауль бумажками с
результатами обследования трясёт. Улыбается:
- Карашо, карашо! - Бормочет.
- Совсем, старый хрыч, забыл русский язык. - Подумала Нюра. - Зря, видно,
я его учила. Не способный оказался. Даром, что директор клиники.
Бабка от всех волнений и впечатлений устала, и стала злиться. А чего
злиться-то. Дочка здорова, сама тоже, слава Богу! Радоваться надо. А Пауль и
радуется. Люсеньку обхаживает. К себе всех на виллу зовёт. Шале они у
австрияков называются, на манер швейцарских. И бабке с Люсенькой как-то его
речь корявая всё понятней и понятней становится. Не совсем, оказывается, тупой
к языкам этот Пауль.
- Сегодня восьмое марта! - Говорит почти по-русски. - Женский день. Будем
праздновать. Теперь, - говорит, - можно. Долго мне с Вами увидеться не давали!
Теперь-то Вы никуда от меня не денетесь!
Часа два до его шале ехали на машине. И вот, среди соснового леса, на
горушке, видят бабка с Люсенькой свой родной дом. Как во сне. Даже лес почти
тот же. Чуть их обоих инфаркт не хватил! Не зря фашист проклятый, сердце бабке
обследовал. И ещё смеётся!
- Дом твой по брёвнышку и кирпичику разобрали, и самолётом сюда! -
Хохочет.
А внутри всё современное. Пауль только печку русскую оставил. Даже ванна с