"Рассмешить богов" - читать интересную книгу автора (Панкеева Оксана Петровна)

Глава 11

Конечно, королю не пристало лично ходить за каждым служащим, которого его величество желает припахать на благо короны. Но в данном случае Шеллар III никому не доверил сомнительную честь пригласить Кантора в свой кабинет. Учитывая сегодняшний инцидент в Хинской империи, прежде чем привлекать Кантора к работе, следовало объективно оценить, в состоянии ли верный охранник порученную работу выполнить. И эту оценку король желал произвести непременно лично, во избежание ошибки. А то ведь товарищ Кантор может задрать нос и гордо объявить, что он в полном порядке и готов к любым подобающим мужчине подвигам. А ненаблюдательный слуга может что-то упустить. И получится потом какое-нибудь недоразумение. Поэтому его величество лично посетил Ольгу, дабы посмотреть собственными глазами, насколько сильно сказались на здоровье Кантора последствия «змеиного ветра» и можно ли после этого заставлять его слушать чужой страх.

К удивлению его величества, в комнате было полно народу, куда там публичной казни. Были здесь и Кантор, и Элмар, и Толик, который рассказывал что-то неимоверно смешное, и несравненная Азиль, которая сидела прижавшись к Элмару и с пристальным интересом посматривала на оливковую диковинку. Вот это уже было нехорошо, неужели никто не додумался предупредить Толика, что через день-два о нем будет знать весь город?

— Присаживайтесь, ваше величество! — радушно предложила Ольга, подвигаясь поближе к Кантору. — Толик такие байки прикольные рассказывает, вам понравится.

— К сожалению, — вздохнул король, которого действительно огорчала невозможность послушать хваленые Толиковы байки, — я на минутку. Просто взглянуть, как вы себя чувствуете.

— Да нормально, — тут же подал голос Кантор. — От плохого настроения еще никто не умер.

— Посидел бы с нами, — поддакнул Элмар. — Неужели ты так страшно занят?

— Меня посланник ждет, — с сожалением пояснил Шеллар.

— Ну так бы и сказали, что за мной пришли! — Кантор бодро подхватился с дивана и честно собрался куда-то бежать. — А пить обязательно? Нельзя, чтобы без этого? А то прямо неудобно перед Ольгой…

«Нет ничего хуже отважного воина, с которым приключается приступ немотивированного страха, — невольно отметил король. — Он так стремится сохранить лицо, что его демонстративная смелость начинает граничить с безрассудством. Ведь прекрасно помнит, что с ним было в прошлый раз, но рвется на подвиги, лишь бы никто не заметил, что на самом деле он боится».

— Нет-нет, сегодня ты мне не нужен. Сегодня я позвал нескольких телепатов, и для тебя там не останется места, — тут же бесстыже соврал его величество. — К тому же все, что чувствует наш посланник, ты мне изложил ранее. Я всего лишь зашел посмотреть, как у вас дела.

— А можно мне посмотреть на вашего посланника? — заинтересовался Толик. — Мне интересно.

— Это что тебе, цирк? — тут же нахмурился мистралиец. — У его величества государственные тайны жуткой важности, и только тебя, болтуна, там не хватало!

— Ваше величество, — официальное обращение в устах Толика вечно звучало с едва уловимой иронией, и король давно изыскивал удобный повод это пресечь, — можно вас на пару слов?

Шеллар коротким кивком попрощался с присутствующими и жестом пригласил Толика следовать за собой. Тот обрадованно подскочил с места и утянул его величество в зеленый телепорт.

— Весьма подходящее место! — проворчал король, взирая на дворцовый парк с высоты Центральной башни. — А если кто-то вверх посмотрит? Орландо, возможно, и не видно за зубцами, а я торчу здесь как памятник Кендару Завоевателю…

— Шеллар, мне надо посмотреть на этого посланника, — уже серьезно повторил Толик. — Не из праздного интереса, как ты думаешь, а по делу. Раэл уверен, что здесь замешаны люди. То есть люди с Альфы. Тот каппийский мутант с разными глазами сам по себе, а Дорса консультировал кто-то знающий все про Жака и его капсулу, но не связанный с мистралийцами. Иначе, сам понимаешь, расклад был бы другой. Может, Раэл и неправ, ему в каждой дохлой птичке происки людей мерещатся, но проверить надо.

— И что же ты ожидаешь там увидеть? Ты разве владеешь магией Чистого Разума? Может, у тебя есть телепатические или хотя бы эмпатические способности? Или же ты полагаешь, что, увидев живого эльфа, посланник немедленно преисполнится благоговения и расколется? Кстати, Толик, перестань мутить народ и порождать нездоровые слухи! Коль уж ты обосновался в этом мире надолго, сделай что-то со своей внешностью. Покрась свою зеленую рожицу в какой-нибудь человеческий цвет, замаскируй уши париком или головным убором и оденься так, чтобы не бросаться в глаза. Если эти «консультанты» с Альфы о тебе хотя бы услышат, они тут же затаятся и залягут на дно. Насколько я понял, эльфийские инспекции для них серьезная угроза.

— Так давай меня как-нибудь замаскируем! — с энтузиазмом ухватился за идею Толик. — Сейчас! И я поприсутствую.

— Раз ты так хочешь… — усмехнулся король, которого вдруг посетила весьма забавная идея. — Я прикажу доставить для тебя один костюмчик, в котором тебя никто не узнает. А посланника лишний раз напугать будет полезно.

— Напугать? — подозрительно уточнил эльф.

— Ага, — серьезно кивнул король. — Кожаный халат, перчатки, капюшон с маской — и ни кусочка твоей оливковой кожи видно не будет. А маска — это нормально, многие палачи предпочитают скрывать лицо. Зато как бедный Ганзи испугается…

Похоже, посланник был перепуган задолго до того, как его пригласили в королевский кабинет. Наверное, еще с того момента, как стражники на его глазах задержали телепортиста, приковав полиарговыми наручниками к подлокотнику кресла. Маг напрасно возмущался, протестовал и заявлял, что подобное обращение противоречит нормам международного права. Судя по физиономиям солдат, они впервые слышали о международном праве. А командовавший ими офицер вежливо сообщил, что у него приказ, и утешил задержанного милостивым разрешением жаловаться куда ему будет угодно.

Кроме того, несчастного Ганзи промариновали сорок минут в приемной, так что, когда он вошел в королевский кабинет, у бедняги дрожали колени.

— Что привело вас ко мне, господин Ганзи? — начал валять дурака король, но у посланника не было настроения играть в игры.

— Вы прекрасно знаете, ваше величество, — сумрачно и серьезно ответствовал он. — Судя по тому, что ваши агенты по-прежнему орудуют в Новом Капитолии, вы должны быть в курсе дела.

— Частично. — Король уступил пару шагов, но не сдался. — Ваше присутствие здесь позволяет предполагать, что здоровье господина Дорса в порядке. Настолько, что он смог отдать вам соответствующие указания.

— Нет, — печально вздохнул Ганзи. — Доктора сказали, что наш босс встанет в лучшем случае через полгода, а разговаривать внятно вообще вряд ли сможет… Так что, можно сказать, у нас теперь новый босс.

— Юный Френзи Дорс, или же загадочный господин в шляпе, существование которого столь тщательно от всех скрывается?

— Не понимаю, о какой шляпе идет речь. — Посланник держался из последних сил. — Разумеется, я имел в виду Френзи, единственного наследника прежнего босса. Только юным я бы его не назвал. Он взрослый человек и, хотя в последнее время управлял одним из провинциальных филиалов, полностью в курсе всех дел своего больного родителя. Он меня и послал.

— И что же от меня хочет очередной глава синдиката? — все так же любезно поинтересовался король.

— Он просил вам передать, что вы нарушили условия последнего договора, и следовало бы вас за это примерно наказать, но…

— Помилуйте, — перебил его король, демонстрируя искреннее удивление, — что же я такого нарушил? Я обещал, что в окружении господина Дорса не будет моих людей, так ведь их там и не было! Касательно же господина Пуриша я вам ничего не обещал, о нем вообще речь не шла! Кто виноват, что ваш несчастный босс решил навестить коллегу в столь неподходящий момент? Как я могу обеспечить выполнение договора, если он не предупреждает меня о своих перемещениях? Если бы предупреждал, тогда я успевал бы убирать своих людей из поля его зрения. За что же меня наказывать?

— Извините, но у босса свое мнение по этому вопросу, и он имеет на него право. Вы давно видели вашего шута?

— Сегодня еще не видел, но осмелюсь все же предположить, что он жив, иначе вы бы не стояли сейчас передо мной, — осторожно уточнил его величество.

— Вы можете его навестить и убедиться, что он жив, но вряд ли рад этому. Босс просил передать, что это последнее предупреждение. На этот раз он не станет принимать необратимых мер, но этот раз должен быть действительно последним. Дабы преподать вам урок, он оставит вашего шута в таком состоянии до момента уплаты компенсации за физический и моральный ущерб, так что чем скорее вы ее уплатите, тем лучше.

— И в чем заключается требуемая компенсация? — уже без всякой любезности спросил король, довольно правдиво прикинувшись, будто с трудом сдерживает гнев. Перемена в его настроении мгновенно сказалась на самочувствии посланника — бедняга побледнел и опустил глаза, говорить же смог только после продолжительной паузы.

— Босс требует, чтобы виновник случившегося был передан нашим представителям из рук в руки закованным в кандалы и в бессознательном состоянии. Во избежание побега. Только оковы, никаких новомодных наручников, которые можно открыть гвоздем.

Последние слова были сказаны почти шепотом, так как посланник прекрасно видел, как меняется лицо короля по мере произнесения этой коротенькой речи. И уж конечно проницательный Ганзи понимал, что если светлые, глаза Шеллара III превратились в две безжалостные льдинки, то ничего хорошего для собеседника это не сулит.

— А вам не кажется, — произнес король с тем особым оттенком вежливости, который в его устах звучал страшнее всякой угрозы, — что ваш босс зажрался?

— Кажется, — еле слышно прошептал посланник, согласно кивнув при этом. — Но я всего лишь должен вам это передать. Не я это придумал.

— Я вас предупреждал, господин Ганзи, — холодно ответствовал Шеллар III, поднимаясь из-за стола. — Так что вы должны быть готовы к своей дальнейшей судьбе. Палач!

При виде зловещей фигуры в маске посланник мелко затрясся и опустился в ближайшее кресло. Ясно, как белый день ясно, что Шеллар и не собирался выполнять какие бы то ни было требования. Наигрался. И мага сцапать велел, и палача заранее припас…

— Работать по схеме номер четыре, — кратко приказал король, кивая на посланника.

— Будет исполнено! — Голос палача оказался молодым, звонким и неуместно веселым. «Надо же, — мимоходом отметил Ганзи, — такой молодой — и садист…» — Можно один вопрос, ваше величество? Кантор очень просился в помощники. Можно его с собой взять? Парень прекрасно работает любыми режущими инструментами. Поймите человека правильно, он этого момента почти луну ждал…

Король нахмурился:

— Только под твою личную ответственность. Мистралийцы — люди азартные и увлекающиеся, а Кантор с его неустойчивой психикой в особенности. Если он выйдет за пределы схемы, отвечать будешь ты.

Полностью деморализованный посланник тут же вспомнил инструментарий толстяка Тедди, убитого охранника с гвоздем в глазнице, бесчувственную Джоану, голову в подарочной коробочке… это хорошо еще, если «увлекающийся» мистралиец не знает о личном участии господина Ганзи в разработке плана похищения девицы…

— Не надо, — еле выдохнул он, опасаясь, что более пространного объяснения король попросту не дослушает.

— Что — не надо? — переспросил его величество и выставил на стол тот самый ящичек, который намеревался «вернуть при оказии».

— Всего, что вы говорили, не надо, — торопливо заговорил Ганзи. — Палача — не надо. Я и так вам все расскажу. Добровольно. Только спасите меня от этого мерзавца, смерти моей он хочет, тварь неблагодарная…

— Вот как? — Его величество в момент вернулся к прежнему любезному тону. — Что ж, добровольное сотрудничество только приветствуется. Сейчас мы пригласим кого-нибудь для ведения протокола…

— Вы не поняли, — прошептал посланник, еле дыша, и распахнул камзол. — Сначала снимите с меня… это. Иначе… я даже не знаю, что будет.

Палач сорвался с места и без малейшего почтения пихнул короля в спину так, что тот чуть не упал.

— Уйдите отсюда! — встревоженно вскрикнул он, подбегая к посланнику и поспешно осматривая предъявленное чудо техники. — Немедленно! Иначе я таки знаю, что будет!

— Я тоже. Не то чтобы знаю, но догадываюсь, — недовольно произнес Шеллар, не торопясь покидать помещение. — А ты что-то в этом понимаешь? Может, стоит пригласить… э-э… переселенца?

— Ваше величество, из него такой же сапер, как из меня. Только у него еще и руки от страха дрожать будут. Уйдите отсюда, на фиг, от греха! Я сейчас в одно место смотаюсь, договорюсь насчет специалиста, а потом вернусь и заберу клиента. Как управимся, сразу верну.

— Я желал бы присутствовать, — уперся король.

Но странный палач, похоже, чихать хотел на приказы повелителя. Или же безопасность его величества считал важнее всякой там субординации. Неуловимый, короткий жест растопыренной пятерней — и король, отшатнувшись, закрыл глаза руками. Еще один жест — и он исчез в зеленом облачке телепорта, выражаясь не подобающим королю образом.

— Ну вот, — удовлетворенно сообщил палач, потирая короткопалые ручонки, — а теперь мы прогуляемся в одно место, где тебе квалифицированно помогут. И нечего так трястись. Кто ж на тебя эту пакость напялил, бедолага?

— Господин Айзек… — с ненавистью выдохнул помощник по информации.

Что-то громко щелкнуло. Последнее, что увидел в своей жизни господин Ганзи, — фантастический, невозможный для человека прыжок, каким собеседник преодолел расстояние до стола.

Оставшись без увеселительной моральной поддержки, то есть Толика, пострадавшие мужчины опять затосковали. Кантор угрюмо молчал, прижавшись к Ольге и обнимая ее как утопающий — спасательный круг. Элмар в шестой раз повторял публичное покаяние в своей последней пьяной выходке позавчера на коронации, а прекрасная нимфа сочувственно гладила его по плечу и что-то шептала на ухо. Наверное, советовала пойти домой да полечиться подобающим образом, но страдающий принц-бастард даже не слушал разумных советов. Как Ольга уже знала, всякая депрессия у Элмара сопровождалась убийственным чувством вины и потребностью как можно громче страдать и раскаиваться. Одним из обычных в таких случаях заявлений было: «Не желаю, чтобы меня утешали, я не стою ваших утешений, я такой и сякой, и вообще, меня надо наказать, а не утешать!»

«Эх, надо было королю подкинуть мысль, чтобы в приказном порядке велел Элмару домой отправиться! — запоздало сокрушалась Ольга, выслушивая покаянные бредни принца-бастарда. — Короля бы он послушался! А дома Азиль привела бы его в чувство за полчаса…»

Теперь разыскивать короля, наверняка занятого чем-то важным, было бы глупо — не хватало только вломиться к нему в кабинет именно в тот момент, когда он иностранных послов принимает, и какую-нибудь высокую дипломатию его величеству подпортить. Оставлять Диего тоже не хотелось, — не дай бог, выбежит из комнаты и с кем-нибудь подерется. Чтобы самому себе доказать, что он на что-то способен, а то бедняга так переживает… Во время сегодняшней заварухи в Хине он метнул в неизвестного злодея сразу два ножа с двух рук и не достал гада — это и было причиной его ужасных переживаний. Если подумать, так Диего и не виноват — он же не промахнулся и не знал, что злодей в броне. Но, будучи в расстроенных чувствах, мистралиец был уверен, что именно виноват, и не иначе, потому что должен был сразу сообразить и не в корпус целить, а в лицо. Тогда бы попал. Убеждать его было бесполезно, цитировать поговорку о теоретических аспектах выращивания грибов во рту просто жестоко. Оставалось смириться с неизбежными капризами больных людей и временно побыть для них родной матерью, а по совместительству и психотерапевтом.

Итак, как раз в тот момент, когда Ольга с подобающим сочувствием выслушивала очередное выступление принца-бастарда о том, как он мог так недостойно и неподобающе поступить с королевой Глафирой, где-то неподалеку раздался взрыв и жизнерадостное «дзыннь!» бьющегося стекла.

— Опять Мафей что-то учудил? — предположила Ольга, встревоженно оглядываясь.

— Тханкварра! — простонал Элмар, подхватываясь с кресла. — Это не в башне, а в центральном крыле! В кабинете или приемной! Ты не знаешь, Шеллар там?

— Там, — еле слышно подтвердил Диего, и его лицо в одно мгновение сделалось… не то чтобы бледным, но намного светлее, чем обычно. — Долбаные демоны дери этого посланника! Почему король не взял меня с собой!

Ольга быстро вскочила и дернула его за рукав, не дожидаясь очередного сеанса самобичевания:

— Бежим скорее!

Бежать надо было недалеко, но при виде переполоха, который творился во дворце, Ольга успела вообразить себе полнейший конец света. У двери приемной собралась толпа любопытных и перепуганных придворных, сквозь которую Элмар прошел напролом, как бульдозер, расшвыривая всех, кто не успел сам убраться с его пути. За ним, пользуясь образовавшимся проходом, устремились Диего и Ольга, так и не выпустившая из рук рукав своего друга. Азиль ухитрялась проскальзывать между столпившимися людьми, даже не задевая их. Два стражника у двери, бледные и слегка испуганные, торопливо шагнули в стороны, пропуская Элмара. Диего, Ольга и Азиль успели проскочить за ним, прежде чем стражники опомнились и опять загородили дверь.

В приемной стоял противный, тошнотворный запах и кипела бурная деятельность. Разумеется, первыми здесь оказались маги, способные к телепортации, и стражники, чьи посты находились ближе всего. У двери, которую перекосило и сорвало с одной петли, лежала без чувств молодая магичка. Рядом стоял Марк, отпихивая от щели рыдающего Мафея и объясняя ему, что не стоит туда заглядывать, и вообще, детям, женщинам и Жаку надо запретить входить в приемную. Господи, что же там должно было произойти, в этом кабинете, если волшебница в обморок упала, а Мафею вообще смотреть не дают?

Белый как смерть Элмар метнулся к двери, легким мановением руки отодвинул в сторону Мафея вместе с Марком, заглянул в кабинет и тут же отшатнулся назад.

— Что? — дрогнувшим голосом спросил Диего, пытаясь заглянуть через его плечо.

— Выгони отсюда женщин, — с трудом выговорил Элмар, тяжело дыша, словно ему не хватало воздуха. — Мафей, найди мэтра Истрана. Срочно. Марк, что с дверью? Почему все в щель заглядывают?

— Замок заклинило, — пояснил Марк. — Ломать надо.

Мафей послушно исчез в телепорте. Кто-то из особо исполнительных придворных вывел в коридор бледную, испуганную Азиль. Ольга отступила за ближайший шкаф, опасаясь, что ее и вправду выгонят, но Диего, похоже, не рвался исполнять приказы его высочества. Вся его деятельность по изгнанию из помещения женщин ограничилась тем, что он оттащил в сторону бесчувственную магичку и поручил ее заботам коллеги, после чего тут же вернулся к двери, которую Элмар как раз пробовал на прочность.

— Что там? — опять спросил мистралиец, пытаясь заглянуть через плечо принца-бастарда. Тот тихо ругнулся в ответ и проворчал:

— А ты как думаешь?

— Что-нибудь видно? — продолжал допытываться Диего.

— А ты как думаешь?! — заорал Элмар и в отчаянии несколько раз ударил в дверь кулаком, отчего перекос слегка выровнялся. — Так хочется посмотреть? Видно! Много крови, мяса и дерьма! По всему ковру! Ты доволен?

— Стол видно?

— Стол? При чем тут стол, тханкварра!

— Король всегда сидит за столом. Может, он до сих пор там. Может, он… уцелел. — Диего повторил попытку заглянуть через плечо двухметрового паладина и с отчаянной мольбой в голосе добавил: — Стол-то дубовый…

— А это… — Элмар судорожно сглотнул и мотнул головой в направлении кабинета. — Это… кто?

— Это посланник, наверное. Он всегда стоял в центре кабинета… Далеко от короля…

Вдохновленный хоть какой-то надеждой, принц-бастард тут же отскочил на пару шагов и со всей дури ударил в дверь плечом. Дерево треснуло, однако металлические полосы, которыми дверь была окована, не позволили ей развалиться.

— Элмар, — напомнил Диего, — она наружу открывается.

Принц-бастард кратко послал советчика, куда обычно посылают, и попытался потянуть дверь на себя, ухватив за отогнутый край. Затем отобрал у Марка алебарду и попробовал воспользоваться ею в качестве рычага, отчего она тут же сломалась. В отчаянии выдав еще несколько варварских ругательств, принц-бастард пнул упрямую дверь сапогом и воззвал, уже чуть не плача:

— Шеллар! Ты там? Ты жив или нет? Отзовись!

Ответа, разумеется, не последовало. Если король и остался жив, вряд ли он был в сознании.

Когда появился мэтр Истран, Диего как раз намеревался расстрелять замок из пистолета и, похоже, был слегка разочарован, что необходимость в дополнительных разрушениях отпала.

— Почему в помещении толпа? — первым делом спросил придворный маг с раздражением, обычно ему несвойственным. — Ваше высочество, почему, как только возникает необходимость в вашем руководстве, вы оказываетесь совершенно неспособны выполнить свою задачу? Чем, позвольте спросить, вы заняты и почему до сих пор не осмотрели кабинет?

— Дверь! — коротко рявкнул принц-бастард, из последних сил стараясь скрыть истерику за агрессивным рычанием.

А вредный мистралиец, с горя утратив последние остатки вежливости, сердито спросил, чем был занят сам почтенный мэтр, что его так долго пришлось искать. Мэтр как бы между делом отвесил ему отеческий подзатыльник и сердито поинтересовался: не желает ли кабальеро утратить дар речи на пару лет или все-таки предпочтет помолчать в ближайшие полчаса?

В приемной моментально воцарилась настороженная тишина. То ли присутствующие предпочли тоже помолчать от греха подальше, то ли притихли в ожидании чего-то грандиозного и шумного. Даже Диего заткнулся, как ни странно.

Придворный маг медленно сделал шаг вперед, словно через силу протянул руку и дотронулся до перекошенной двери. Ольге не видно было его лица, так как старик стоял к ней спиной, но странный суетный танец дрожащих пальцев и так был достаточно красноречив. Вот они расправились, уже почти готовые для необходимого пасса, потом вдруг отдернулись, словно обожглись. Ладонь плавно изменила положение, пальцы почти сложились уже в другую фигуру и опять резко расслабились, поглаживая искореженную дверь. Опять сложились в лодочку, чуть качнулись и резко сжались в кулак… То ли почтенный мэтр не мог выбрать подходящее заклинание, то ли вообще боялся что-либо делать, опасаясь увидеть результат. Наконец он опустил руки и слегка дрожащим голосом громко произнес:

— Ваше величество!

— Слушаю! — немедленно отозвался слегка раздраженный голос короля. Вся переполненная народом приемная издала единодушный вздох облегчения, а придворный маг, в одно мгновение превратившись в привычного строгого наставника, спросил, где его величество находится.

— А вы? — тут же вопросом на вопрос ответил король.

Ольга тихонько вздохнула и выглянула из-за шкафа. Ну слава богу, ничего с его бедным величеством не случилось… И надо быстренько вытереть слезы, когда это они успели выступить… Быстренько, чтобы никто не видел, особенно сам король, а то опять устроит лекцию о бренности жизни и о том, как должно вести себя в обществе…

— Ваше величество, это возмутительно! — завел традиционное нравоучение мэтр Истран. — По приемной мечется в панике толпа ваших безутешных подданных во главе с принцем-бастардом Элмаром и уже пытается вас оплакивать, а вы даже не изволите сообщить, где находитесь!

— Выставьте из приемной эту безутешную толпу! — Приказ короля был категоричен, как приговор суда. — Срочно! Чтобы ни одних лишних ушей!

— Все слышали? — рявкнул Элмар, оборачиваясь к столпившимся придворным и торопясь хоть частично выполнить свою задачу, то есть покомандовать.

— И поскорее, — добавил мэтр и уставился на злосчастную дверь таким зверским взглядом, словно собирался ее покусать. Дверь медленно и бесшумно стала выравниваться. Наверное, старик над ней как-то поколдовал, но со стороны казалось, что дверь просто испугалась. «Связь» он то ли позабыл выключить, то ли не счел нужным этого делать, и «лишние уши», покидая приемную, имели честь слушать продолжение королевских инструкций:

— Всем присутствующим стражам стать у двери и никого не впускать без моего разрешения. Повторяю, никого. Даже самого господина Флавиуса, когда он появится, я приглашу его лично.

Ольга прикинула, следует ли ей считать себя посторонней, и решила, что нет. А если окажется, что да, пусть ей об этом скажут в глаза. «Что ж такого намеревался сказать его величество, что никто не должен слышать? Что, вызов застал его в сортире и он находит неподобающим это заявлять при подданных? Да нет, что-то серьезное, не стал бы он из-за всяких бытовых мелочей… Ой, действительно! Ведь Толик ушел с королем и не вернулся! Вот почему всех выставили! Король собирался сказать что-то про Толика! Значит, мне можно и не уходить, в этом отношении я не посторонняя…» — решила для себя девушка.

— Я внимательно вас слушаю, ваше величество, — требовательно изрек мэтр Истран, когда помещение было очищено от посторонних, а перекошенная дверь встала на место. — Извольте сообщить, где вы находитесь и как себя чувствуете.

— На крыше Центральной башни, — неохотно признался король. — Пусть Мафей меня отсюда заберет. А вас, мэтр, я попрошу войти в кабинет, левитируя над полом, чтобы не затоптать мне улики, и поискать там оливкового эльфа либо его останки. Кто еще остался рядом с вами?

— Принц-бастард Элмар, дон Диего и госпожа Ольга, — отчитался придворный маг. Ольга пожалела было, что неосмотрительно высунулась из-за шкафа, но потом подумала, что мэтр все равно бы узнал о ее присутствии, хоть запрись она в том шкафу.

— Элмар, — приказным тоном заявил голос короля из-под потолка, — никого не впускать ни в кабинет, ни в приемную. Ты за это отвечаешь. Кантор, немедленно беги к Флавиусу и передай мой приказ: доставить сюда немедленно группу экспертов и ждать указаний. В кабинет без меня не входить. Ольга, срочно найди королеву и предупреди, чтобы не беспокоилась и продолжала свои занятия. Со мной все в порядке.

Ольга и Элмар дружно вздохнули, полностью уверенные в последнем утверждении. Раз Шеллар III так обстоятельно озадачил всех доступных подданных, значит, за него действительно можно не опасаться. Только Диего почему-то не проявил никакой радости, а, напротив, надулся и поплелся к выходу, на ходу поманив за собой Ольгу. И как ей ни хотелось дождаться возвращения придворного мага и убедиться, что с Толиком тоже не случилось ничего опасного, пришлось покинуть тихий уголок за шкафом.

— Он что, нарочно? — простонал мистралиец, едва девушка его догнала. — Он что, не знает, как я не люблю общаться с его ненаглядным Флавиусом? Может, давай поменяемся? Я сам найду Киру, а ты к Флавиусу сходишь?

— Давай, — тут же согласилась Ольга, вспомнив давешние выступления ее величества и не пылая желанием попасть под очередную раздачу.

— Вот и хорошо. Знаешь, куда идти?

— Нет… — спохватилась Ольга.

— Я так и думал, — кивнул Диего. — Спустишься на первый этаж, третья дверь направо, дежурный телепортист. Сегодня дежурит Мельди, а это такой засранец, что может начать к тебе приставать, вместо того чтобы работать. Ты ему сразу объясни, что это приказ короля и дело срочное. Впрочем, он может, уже знает, если коллеги объяснили.

— А почему его не было в приемной? — удивилась Ольга. — Спит он на работе, что ли? Так грохнуло, а он даже не появился чтобы поинтересоваться.

— Дежурный не должен покидать пост, если только его не заставит сделать это очень важное дело, — кратко пояснил Диего. — А где мне найти Киру?

Ольга кратко объяснила, где проводит свои занятия ее величество, и свернула к лестнице. Дернул ее черт спускаться по парадной! Тут же набежала толпа придворных с глупыми вопросами, пришлось невежливо всех послать в баню, объяснив, что ей некогда, и посулив, что господин Флавиус им объяснит подробно. Толпа немедленно рассосалась.

Телепортист, вопреки прогнозам, и не подумал приставать. Совсем. Даже рассматривать девушку не стал, просто поднялся и спросил куда. И все. Ольга уже так настроилась на небольшую битву — и вдруг такой облом. То ли она оказалась не в его вкусе, то ли он вообще ничем подобным не страдал, а все это были беспочвенные подозрения ревнивого мистралийца. Впрочем, судя по мантии мэтра Мельди, точнее, по тематике вышивок, эту мантию украшавших, подозрения были не такими уж беспочвенными. Ольге стало даже интересно: она что, настолько непривлекательна или этот любитель текстильной порнухи так боится Диего? А с какой стати он должен бояться, если они даже незнакомы? Или знакомы, только она не знает?

За этими догадками Ольга чуть не забыла, зачем ее послали, и телепортисту пришлось повторить свой вопрос. Только тогда задумчивая дама спохватилась и объяснила, куда ей нужно. Мэтр Мельди смерил ее заинтересованным взглядом с ног до головы и… нет, вовсе не стал приставать, а уточнил, действительно ли госпожа намерена предстать перед главой департамента в этих тапочках. Ольга на секунду замерла, затем опустила глаза и с ужасом убедилась, что действительно бегала по всему дворцу в своих тапочках с ушками, уже изрядно стоптанных и оснащенных вентиляционными отверстиями. Это была последняя капля. Нет, ну скажите, можно так издеваться над нервной системой женщины в критические дни? Сначала что-то взрывается, потом там оказывается король, потом он все-таки оказывается живой, позже господа придворные достают вопросами, а теперь этот озабоченный служащий, вместо того чтобы приставать, насмехается над ее тапочками!.. Еще и скалится, извращенец!

— Да не наплевать ли господину Флавиусу на мои тапки, — на весь дворец заорала Ольга, — когда там террористы короля взорвали! Тапки мои ему не нравятся! На свою мантию посмотри!

Нет, она не собиралась нарочно всех пугать, и вообще, Ольга совсем не то хотела сказать… И даже не предполагала, что от ее вопля во дворце начнется паника… но… так получилось…

Телепортист мигом стал серьезным, как покойник, и взялся за работу, не произнеся более ни слова.

А в это время по коридору первого этажа проходил плотник, который как раз возвращался в свою мастерскую на задний двор с кухни, где только что отобедал в обществе доброжелательной кухарки. Остановился плотник, прислушался и сам себе задумчиво сказал:

— Ишь ты… Дык… опять работа, однако…

После чего добрался до мастерской, поднял пинками дрыхнущих подмастерьев и, не дожидаясь указаний, приступил к изготовлению нового гроба для его величества. На вопрос же самого ленивого из подручных, точно ли его величество преставиться изволили и не поторопился ли мастер со своим гробом, степенно ответил:

— Тут, значица, как получается… Ежели его величество… того… то аккурат к случаю изделие будет. А ежели… не того… дык его величество обрадоваться изволит. Я уж заметил, он завсегда радуется. В прошлый-то раз цельный золотой пожаловал…

Вечер получился тихий и грустный, скорей всего потому, что к вечеру ни у кого не оставалось сил ни на что громкое. Даже у скандального Кантора. Даже у неутомимого короля, который всю энергию, оставшуюся после осмотра места преступления, израсходовал на проклятия в адрес неизвестного злодея. Ведь как ни крути, а таинственный злоумышленник все-таки перехитрил и обставил его величество, от чего Шеллар до сих пор скрежетал зубами. Время от времени он даже грозился негодяя изловить и что-нибудь этакое ужасное с ним сделать. Высказывать свои угрозы король начал сразу же, как только его сняли с башни, а едва он убедился, что Толик жив, как тут же попытался высказать своему спасителю все, что думал о его методах обращения с королями. К превеликому сожалению его величества, Толик остался глух к перлам королевского красноречия. Просто потому, что он оглох в прямом смысле этого слова. Тот удивительный факт, что оливковый оболтус вообще остался жив, был воспринят всеми как истинное чудо, которое этот неисправимый скептик тут же поторопился развенчать. Как только его привели во вменяемое состояние путем обычного обезболивающего заклинания, Толик с некоторым трудом все же поднялся на ноги и сообщил всем, что «эльфы — живучие, сволочи, а вот от вашего короля одни уши остались бы». После чего кратенько ответил на восемнадцать вопросов его величества, попрощался со всеми и самостоятельно телепортировался за медицинской помощью к своим эльфийским родственникам.

Короля все-таки пришлось немного полечить после Толиковых художеств, и это обстоятельство подействовало на королевское красноречие с особой силой. Похоже, его величество так и не оценил самоотверженности спасителя, но зато полностью прочувствовал свою беспомощность перед эльфийской магией. Попутно досталось всем, кто попался разгневанному королю под руку — Элмару за истерику в приемной и разбитую дверь, Ольге за учиненную панику, Кантору за непочтительность, Жаку за то, что приперся сюда в обмороки падать, когда ему велено было дома сидеть, и так далее. Как уже упоминалось ранее, его величество был страшен в гневе, и тот, кто доселе этого не знал, имел возможность убедиться. Ольга испугалась так, что забилась в свою комнату и не показывалась до вечера. Кантор огрызнулся за себя и за Ольгу, хлопнул дверью и пошел бить морду дежурному телепортисту, так как именно этот невоспитанный засранец, по его мнению, и был причиной паники, поскольку он, и только он, спровоцировал Ольгу на крик и скандал. Элмар благоразумно смылся домой, прихватив с собой Азиль. Жак обиделся и сказал, что если он его величеству не нужен, то он пошел домой, а ежели его величество еще раз на своего верного шута вот так закричит, то он может еще раз в обморок упасть. Затем мэтр Истран, которому наскучило пассивное наблюдение за королевским гневом, заявил, что его величеству вообще следует лечь в постель и лежать как минимум неделю, поскольку его поведение очень напоминает последствия тяжелого стресса, а в таких случаях необходимо тщательное медицинское обследование и длительная психологическая реабилитация. Столкнувшись с перспективой лежать в постели целую неделю, король тут же укротил свои гнев и переключился на исключительно конструктивную деятельность.

Трудовой энтузиазм Шеллара III давно никого не удивлял, но сегодня даже Флавиус утомился ждать, когда же его величество изволит наконец устать и понять, что его бедные подданные тоже устали. До самого вечера группа экспертов под личным руководством его величества собирала по кабинету и изучала каждый кусочек потерпевшего. Учитывая, что кусочков было очень много и что разлетелись они по всему кабинету, включая потолок, труд это был поистине титанический, но он все же оказался не напрасным. Во всяком случае, некие особые кусочки король лично отобрал при помощи пинцета и спрятал в отдельный ящичек. Кусочки же более крупные, включая голову с прилежащими частями, он приказал сложить отдельно, втайне надеясь, что мэтресса Морриган сумеет хоть что-то выжать из столь скудного материала.

По окончании осмотра места преступления, который длился часов шесть, его величество внял совету своего придворного мага и посмотрелся в зеркало. Затем, к ужасу наставника, вытер руки о камзол и согласился, что, пожалуй, стоит принять ванну и переодеться, чтобы не портить королеве аппетит за ужином. А потом вспомнил, что сегодня, будучи в гневе, многих обидел и перепугал, поэтому решил пригласить всех к ужину, чтобы извиниться.

Итак, ужин получился тихий и грустный, как уже упоминалось ранее. Все устали, перенервничали, и никому особенно не хотелось говорить о происшедшем, за исключением короля. Несмотря на то, что досталось сегодня всем, его величество, похоже, мало волновали нервные потрясения его близких, травмы Толика и собственный неприятный опыт. Гораздо больше короля интересовали вечные вопросы — кто, каким образом — и десятка два разнообразных «почему». Задавать эти вопросы он начал, едва усевшись за стол и занеся вилку над куриными филейчиками в кляре. Стоит ли уточнять, что с первым же вопросом вилка зависла и с места больше не сдвинулась, даже когда его величество на свои вопросы отвечал.

— Итак, — подвел итог уходящего дня печальный король, — как ни прискорбно признавать, меня обули как мальчика. И что обиднее всего, я сам в этом виноват. Моя самоуверенность и скверная привычка не ошибаться. Ведь можно же было предположить, что если беднягу Ганзи, владеющего таким объемом интересной для нас информации, посылают прямо ко мне в пасть, ничуть не беспокоясь о том, что я могу из него эту информацию выудить, то это не потому, что его босс глуп, а потому, что он принял необходимые меры.

— А как это вообще было возможно? — подал голос Кантор, покатал по ладони соленый орех и бросил в раскрытый рот. Не потому, что хотел побаловаться за столом, а для того, чтобы соль не попала на разбитые губы. Как оказалось, телепортист был тоже не дурак подраться, причем без всякой магии. Разделаться с ним так же просто, как с соседом по комнате, у Кантора не получилось. Господа разошлись при своих убеждениях со счетом: один подбитый глаз и одна вывихнутая кисть на две разбитые губы и три шатающихся зуба. — Не сам же Ганзи себя подорвал!

— Конечно нет, — согласился король, откладывая вилку. — Я достаточно знал этого весьма неглупого и талантливого полугнома, чтобы прогнозировать его поведение. Покойный Ганзи обладал незаурядным умом и умением работать с людьми, но безрассудная смелость не относилась к числу его достоинств. Напротив, он был очень осторожен, не любил рисковать, предпочитал как можно обстоятельнее все рассчитать и лишний раз перестраховаться. Особенно он не любил рисковать собственной жизнью, а предположение, будто он способен сознательно ею пожертвовать, по меньшей мере глупо. Скорее всего, он действительно честно собирался все рассказать, но чего-то не учел.

— Ваше величество, — напомнил придворный маг, — это все, конечно, весьма занимательно, но все же извольте кушать.

— Ах да, спасибо… — Королевская вилка опять взлетела над столом, подцепила кусочек тушеной картошки с тарелки и повисла в воздухе. — Из последних слов покойного следует, что, во-первых, его пытались обмануть, выдавая взрывное устройство за некий «аварийный телепортер», и, во-вторых, что он в это не поверил. Ганзи, разумеется, получил какие-то инструкции по обращению с выданным ему прибором, но из-за своих подозрений пользоваться этими инструкциями не стал. Толик клянется, что ничего не трогал, только спросил, кто обошелся с беднягой подобным образом. Следовательно, остается вопрос: почему произошел взрыв?

— Значит, дистанционно подорвали, — в один голос произнесли Ольга и Жак.

— А это возможно? — Картошка медленно сползла и плюхнулась назад в тарелку, так и не добравшись до места назначения. — Впрочем, отчего я сомневаюсь, раз вы утверждаете это хором, значит, возможно. Лучше объясните мне, каким образом было определено время? Да еще так точно — именно в тот момент, когда клиент назвал имя злодея? За ним что, следили? Мэтр, насколько надежно действие амулета? А то я тут недавно узнал, что для мэтрессы Морриган этот предмет вообще не является препятствием.

— Морриган — это исключение, — ворчливо отозвался мэтр Истран и строго посмотрел на Элмара. Принц-бастард торопливо поставил бокал, затем отодвинул его от себя подальше и вплотную занялся плютовыми лапками с грибами. — Во всем остальном амулет надежен.

— А если просто «жучок»? — робко предположила Ольга.

— Да ну не гони, — тут же возразил Жак. — Чтоб ты знала, местная магия действует на все импульсно-цифровые устройства так же, как если бы они были магическими. Ну вроде как на мой сокет.

— А что такое импульсно… эти самые… устройства?

— Тьфу на тебя! — рассердился Жак. — Ты про «жучок» сама сказала, а теперь спрашиваешь!

Король, который успел опустить глаза в тарелку и определить местонахождение того кусочка, на который нацеливался, вновь остановился на полпути и заинтересованно вмешался в разговор:

— Извини, Ольга, а что понималось под этим самым «жучком» в твое время?

— Да вроде то же самое — маленький микрофончик, — развела руками Ольга. — Только с какой стати он должен быть непременно цифровым или как там…

— М-да?.. — Жак призадумался. — Ну может быть, если антикварный… совсем простой, как лопата… тогда, наверное… Но это ж какой контейнер антикварного барахла нужен, чтобы с одного «жучка» слушать! А не мог у него таймер сработать или случайно как-то совпасть? Или еще — устройство могло сработать на кодовое слово… Есть варианты, я вам потом подробнее расскажу.

— Вот закончим ужин, — тут же оживился король, — и я тебе покажу несколько любопытных фрагментов, которые я отобрал…

— И вы мне это говорите, когда я ем! — чуть не застонал Жак.

— Да нет же, не надо пугаться, ешь спокойно, все фрагменты искусственного происхождения, к тому же я распорядился их промыть…

— Ваше величество! — не выдержал мэтр. — Извольте кушать и не портить аппетит окружающим всяческими тошнотворными подробностями из области судебной медицины!

— Разве я кому-то испортил аппетит? — искренне удивился король и оглядел присутствующих.

— Мне — нет, — мрачно отозвался Кантор, который, кроме соленых орехов, так до сих пор ничего и не съел. Видимо, он имел в виду, что аппетит ему успели испортить намного раньше. Элмар не сказал ничего, так как рот у него был занят, но и так было понятно, что испортить аппетит его высочеству практически невозможно. Остальные же уклончиво промолчали, чем удивили его величество еще сильнее. Он даже заподозрил некоторых в лицемерии, но высказать свои подозрения не успел — королева без предупреждения вскочила из-за стола и бросилась вон из столовой.

— Стыдитесь, ваше величество! — укоризненно заметил придворный маг, одарив короля таким взором, что кто-то другой на месте его величества тут же растекся бы по стулу от невыразимого раскаяния.

— Нет, объясните мне кто-нибудь, будьте так добры, что я особенного сказал? — не унимался король.

— Давайте я вам на ушко объясню, — предложила Ольга, оглядываясь на присутствующих мужчин.

— Ты полагаешь, все настолько секретно?.. Что ж, позволь пригласить тебя в мой кабинет на несколько минут, дабы ты могла изложить свои соображения, а я спокойно покурить, пока буду слушать…

— Ваше величество! — вознегодовал мэтр Истран. — Вы хотя бы что-нибудь съешьте! Ведь не обедали и на ужин только посмотрели!

— Ну и что, я завтракал, — с чистой совестью отчитался Шеллар и поднялся из-за стола.

— Вы что, серьезно в кабинет пойдете? — ужаснулся Жак. — И Ольгу туда потащите?

— Там нет ничего такого, что всерьез смутило бы Ольгу, — пожал плечами король. — Все фрагменты потерпевшего давно убраны, помещение проветрили, ковер унесли в чистку, стулья в ремонт… Пойдем, Ольга, не бойся. Там еще остался стол, на нем вполне можно сидеть, а также уцелело мое кресло, умели же делать вещи во времена Деимара I… Ну и сейф, действительно вещь прочная и многофункциональная.

Ольга покинула свое место за столом и последовала за его величеством в разгромленный кабинет с готовностью, но без особого энтузиазма. Она уже жалела, что выпендрилась и привлекла к себе внимание, да и в кабинет ей не особенно хотелось идти. Ничего интересного там уже не было, зато воняло до сих пор. Как написали в протоколе эксперты господина Флавиуса, «гарью и кишечным содержимым». Впрочем, после того как в кабинете полдня проработал его величество, там восстановился обычный стойкий запах курева, забивающий все остальные.

Король придвинул свое антикварное кресло времен Деимара поближе к раскрытому окну и предложил Ольге сесть, сам же устроился прямо на подоконнике и немедленно занялся трубкой. Об ужине он, разумеется, успел забыть, и в данный момент его интересовало только странное поведение супруги.

— Я тебя слушаю, — сказал он, сверля Ольгу вопросительным взглядом.

— Я считаю, — ответила девушка, подумывая, а не закурить ли тоже, чтобы меньше чувствовать запахи в кабинете, — у Киры просто токсикоз начинается.

— Извини, что начинается? — Судя по тому, как его величество встревожился, о таком популярном и общеизвестном явлении, как токсикоз, он никогда, не слышал. Или слышал, но считал чем-то ужасным и чуть ли не смертельным. Или слишком уж переживал за любимую жену. В любом случае предстояло долго и вдумчиво отвечать на поставленный вопрос, поэтому Ольга все-таки достала сигареты, попутно пытаясь вспомнить, что она сама об этом знает. Как оказалось, больше чем достаточно. На втором курсе ее соседка по комнате Наташка умудрилась залететь, и Ольга с Люськой принимали живейшее участие в протекании Наташкиной беременности. Самым противным было то, что пришлось прекратить курение в комнате, так как любой посторонний запах тут же вызывал у Наташки немедленную реакцию. К счастью, где-то к четвертому месяцу она оформила отношения с будущим отцом и переселилась к нему, но к этому времени успела задолбать своим токсикозом и Ольгу, и Люську.

Его величество с живейшим интересом выслушал эпопею о Наташкиной беременности и начал уточнять некоторые не совсем понятные моменты. Расписавшись в собственном неведении в двадцать первый раз, Ольга не выдержала и посоветовала обратиться к специалисту — к мэтру, например, или к придворному мистику, или хоть к доктору Кинг. Только тогда король отстал, сопроводив капитуляцию тяжким вздохом.

— Что, болит? — посочувствовала Ольга, надеясь увести его величество от темы, пока он еще чего-нибудь не пожелал уточнить.

— Ты имеешь в виду глаза? Нет, ничуть. Я не о том…

— А о чем?

— О своей любимой супруге.

— А что, вы разве не рады?

— Кажется, вы с Жаком и мыслите одинаково! — улыбнулся король. — Он спросил меня то же самое. Я, конечно, рад, а вот будет ли рада Кира отказаться от привычного образа жизни, пусть даже на время? Я уважаю ее и не хотел бы на нее давить и что-либо запрещать насильно. Воспримет как покушение на ее независимость и посягательство на честь воина. А в том, что она сама пожелает следить за своим здоровьем, я сильно сомневаюсь… Ольга, ты не могла бы как-то ненавязчиво, как бы между прочим, поделиться с ней своими познаниями и подтолкнуть к мысли, что некоторые ограничения необходимы, чтобы она сама эту необходимость осознала?

Мастер же его величество припахивать подданных для реализации своих планов! Верно тогда Жак сказал — спихивать на других то, чего сам стесняется сказать.

— Я попробую, — вздохнула Ольга. — Только у меня обычно не получается ненавязчиво… А вообще, напрасно вы так переживаете, если у Киры будет такой токсикоз, как у Наташки, ей самой ничего не захочется. Еще и вас с вашей трубкой будет выгонять на улицу, чтобы табаком не воняло.

— Я потерплю, — мужественно пообещал король, по всей видимости, сам себе. — Но курить не брошу, как бы ни пытался мой почтенный наставник меня к этому принудить.

— Я не сомневалась, — засмеялась Ольга. И раз уж ей удалось застать его величество в таком душевном настроении, набралась смелости заговорить о наболевшем. — Ваше величество, скажите честно: вы на меня еще сердитесь?

— Боги с тобой, Ольга, разве на тебя можно долго сердиться? Объясни только, что тебе такого сказал Мельди, что ты начала кричать на весь дворец, а Кантор полез в драку? Насколько я осведомлен о пристрастиях мэтра Мельди, он любит дам примерно такой комплекции, как Камилла или Вероника, и к тебе он приставать не должен был.

— Он и не пристал, — вздохнула Ольга. — Он просто обсмеял мои тапочки. Только я не об этом спрашивала.

— Не об этом? А о чем? За что я еще должен был на тебя сердиться?

— Что я за Элмаром не уследила…

Король тихо засмеялся и похлопал Ольгу по плечу со странной смесью утешения и укоризны. Смех у него получился невероятно добрый, как будто он с маленьким ребенком общался, и глаза стали до такой степени ласковыми, что даже вроде как цвет приобрели. Голубой, кажется… нет, серый с прозеленью… или без…

— Ольга, милая, неужели ты подумала, что я стану на тебя сердиться за то, что Элмар напился? Мой кузен взрослый мужчина, способный сам отвечать за свои поступки. К тому же он на десять лет тебя старше и во много раз сильнее, так что у тебя не было никакой реальной возможности воспрепятствовать его непотребному пьянству. Он бы еще и тебя напоил, я заметил, ты поддаешься его пагубному влиянию.

— Зачем же… — возмутилась Ольга, — зачем вы тогда поручили мне за ним присматривать, если знали, что у меня все равно ничего не получится?!

— Чтобы тебе не было скучно, — с милой простотой пояснил его величество, невинно моргая белесыми ресницами, — и чтобы не размышляла о том, как ты выглядишь, а то совсем зациклилась на своей внешности. Ты что, действительно до сих пор переживала, что не смогла выполнить мое поручение, и всерьез полагала, что я на тебя сержусь? Эх, где бы себе таких ответственных придворных взять хоть сотню-другую… А еще говорят, что барды… впрочем, оставим этот вопрос, а то ты еще заплачешь, знаю я тебя. Ты в последнее время стала немного странно себя вести, такое впечатление, будто у тебя опять начинается депрессия, хотя никаких причин для этого нет. Тебе так не нравится при дворе или в ваших отношениях с Кантором что-то пошло не так, как ты ожидала?

— Мне ужасно не нравится при дворе, — честно призналась Ольга. — Я жалею, что дала себя уговорить. Мы могли бы прекрасно встречаться у меня дома, как раньше…

— Возможно… а возможно, и нет. Во всяком случае, мне пришлось бы здорово понервничать.

— А вы умеете? — невольно улыбнулась Ольга. — Из-за чего?

— Я по-прежнему опасаюсь за твою жизнь. Я ведь уже говорил тебе, Кантор не тот человек, с которым можно мирно жить без всяких приключений. Помимо того что с ним не соскучишься, у него множество врагов. Он силен, отважен и весьма неглуп, так что расправиться с твоим другом — задача не из легких, и до сих пор это никому не удавалось. Но если кто-нибудь пожелает сделать товарища Кантора несчастным до конца его дней, то тут же обнаружится, что это плевое дело. А ты еще гуляешь по городу с собачкой.

— Так что ж мне, вот так сидеть за стенами дворца? — ужаснулась Ольга. — До конца моих дней? И на улицу не выходить, кроме как на всякие коронации, на которых Кира должна присутствовать со свитой?

Король печально вздохнул и принялся снова набивать трубку.

— Потерпи до осени, — виновато произнес он, не поднимая глаз. — К тому времени что-нибудь изменится.

— Каким образом?

— По всем прогнозам, гражданская война в Мистралии должна закончиться этим летом. И чем бы она ни закончилась, Кантор перестанет быть объектом охоты. Если они проиграют войну, остатки разбитой армии никого уже не будут интересовать. А если победят, то сама понимаешь.

— Вы так спокойно об этом говорите… Их же всех убьют!

— Война в том и заключается. Или их всех убьют, или они всех убьют, при любом раскладе жертвы составят процентов… — Его величество подумал пару секунд, пока разгоралась трубка, затем с сожалением резюмировал: — Точно не скажу, данных не хватает, — много, одним словом. Не беспокойся, Кантора я туда не пущу. Нечего ему там делать.

— Вы всерьез надеетесь, — горько вздохнула Ольга, — что сможете его куда-то не пустить вопреки его желанию?

— А вот чтобы он не захотел, это уже твоя часть дела. Держи его крепко, как только можешь. Чтобы он постоянно чувствовал, как ты его любишь, как он тебе нужен и как ты нужна ему. А ты ему действительно нужна, ты единственное, что у него есть хорошего в этой жизни, и, если ты заметила, только с тобой он позволяет себе быть веселым, ласковым… даже обнаруживать слабость, что вообще является высшим доверием. И уж если ему так не нравится, когда на него повышают голос, так ли это сложно — не обижать человека, а попытаться понять друг друга?

— Ваше величество, — ворчливо перебила короля Ольга, — не надо мне читать лекции по этике и психологии семейной жизни, мне их в школе читали.

— В школе? — поразился король, мгновенно забыв о прерванной лекции. — Вам преподают в школе подобные науки? Видимо, ты часто прогуливала упомянутые лекции, раз при таком образовании все же имеешь проблемы в отношениях с противоположным полом.

— Это противоположный пол имеет проблемы со мной, — так же недовольно проворчала Ольга. — Потому что большая часть этого самого пола — сволочи, как справедливо считает Эльвира. Ни с вами, ни с Элмаром у меня проблем нет. И с Диего тоже, это не проблемы, это… не те проблемы.

— А какие?

— Не знаю! Не те!

— Если желаешь, я тебе скажу какие. Мне кажется, ты сама не очень-то понимаешь, что с тобой происходит и отчего ты так нервничаешь. Я вижу здесь два момента. Во-первых, у вас начался обычный для всех пар период притирки и привыкания друг к другу. Первый безумный порыв завершился, редкие встречи сменились постоянным совместным проживанием, и вы впервые столкнулись с такой банальностью, как быт. Твой возлюбленный далеко не идеален, у него масса разнообразных недостатков. Хотя он и старается поменьше их проявлять в общении с тобой, ты все равно их видишь, и вполне естественно, что они вызывают у тебя недовольство. А во-вторых, совсем недавно ты чуть не потеряла столь дорогого тебе дона Диего, и память об ужасе, пережитом в тот вечер, не оставляет тебя до сих пор. Тебе до сих пор его до боли жаль, хотя он уже здоров и полон сил, но ты постоянно пребываешь в страхе — вдруг с ним опять что-то случится.

— Все-то вы знаете… — вздохнула Ольга, которая действительно до сих пор не догадывалась посмотреть правде в глаза.

— Отчего же я должен не знать, если у меня в семье подобная проблема. У Киры иногда на лице написано, как ей хочется мне что-то сказать и как это желание ее оставляет, стоит ей только вспомнить нашу свадьбу… Я вижу, Ольга, тебя смущает затронутая мною тема, так что, если желаешь, давай ее оставим. Оставим? Ну и хорошо, я не настаиваю. Лучше я кое-что покажу сейчас, а ты скажи, не напоминают ли тебе чего-нибудь эти обломки.

Напоминают, как же! Нашел его величество чего спросить! Обломки — они и есть обломки, что они могут напоминать? Единственное, что вспомнилось Ольге по этому случаю, — незабвенное высказывание ослика Иа: «А какого цвета он был, когда был шариком?»

— Пластмасса, — высказалась наконец Ольга, поняв, что ничего подробнее сказать все равно не сможет. — Паленая. Проволока. Тоже паленая. Вот это даже приблизительно не знаю что такое. Тряпочки какие-то… Не знаю. Что это было, когда оно было целым, — спросите лучше у Жака. По-моему, он не должен в обморок падать, обломочки чистые.

— Покажу, конечно. Жаль, что Толик так не вовремя выбыл из игры, он бы тоже мог что-нибудь полезное подсказать. Или его эльфийские родственники. Ты еще видишься с Хоулианом?

— Иногда. Но теперь он, наверное, пропадет на некоторое время. Хоть они с Толиком и расстались, но все равно остались друзьями, а Хоулиан очень трепетно относится к личным отношениям, будь то любовь или просто дружба. Он обязательно кинется домой ухаживать за раненым другом и оказывать всяческую моральную поддержку. А как там Толик? Он поправится?

— Скорее, чем ты думаешь. Эльфы умеют регенерировать. — Король поднялся с подоконника и галантно протянул Ольге руку. — Вернемся к нашему прерванному ужину, пока сюда не примчался мэтр с ложкой, тарелкой и намерением покормить меня насильно. Полагаю, Кира уже вернулась, а твой кабальеро весь извелся от ревности. Кстати, ты не можешь мне объяснить, почему он так тебя ревнует именно ко мне? Не к Элмару, не к Жаку, а почему-то ко мне?

— Он сам этого не может объяснить, — вздохнула Ольга. Ходить под ручку с королем было несколько неудобно, уж слишком он длинный. Как, интересно, это получалось у Дорианы с ее метром шестьдесят? — Он ведь ничего вам не говорит. Сделайте вид, что не замечаете.

— Если ты обратила внимание, я так и делаю все время, что мы с Кантором знакомы. Но всему же есть предел!..

— Тогда сами с ним разбирайтесь. Мне он сцены ревности не устраивает, никаких упреков не высказывает, так что у меня нет повода вообще об этом говорить. Хотя, конечно, неприятно, он каждый раз так смотрит… чувствуешь себя, будто и в самом деле в чем-то виновата.

Король вздохнул:

— Он очень тяжелый человек. Даже мне сложно с ним общаться. Не особенно тебе повезло с возлюбленным, но коль уж так сложилось — любите друг друга и старайтесь не обижать. При всех своих недостатках товарищ Кантор в целом хороший и честный парень. Да… не подумай чего, это всего лишь случайная мысль, посетившая однажды мою нездоровую голову… Кантор — человек особенный, магически одаренный, и его Сила до сих пор никем не изучена. Он не умеет ею пользоваться толком, но все же она постоянно просыпается, помогая в тяжелые минуты. Ему часто везет в экстремальных ситуациях, намного чаще, чем обычным людям. Кантору удается избегать множества опасностей, неизбежных для большинства. Будь он вором, никто бы на это и внимания не обратил, но коль Тени у Кантора нет и в помине, я осмелюсь предположить, что бережет твоего возлюбленного его странная Сила. Ты понимаешь, на что я намекаю? Никто не гарантирует, что для другого мужчины твое проклятие будет так же безвредно, как для Кантора.

— Я понимаю, — грустно кивнула Ольга. На самом деле она поняла даже больше. То ли король так и планировал, то ли его величеству из-за сегодняшнего стресса не удалось подобающим образом скрыть мучительное раздумье в глазах, когда он подбирал слова… Как бы то ни было, Шеллар III, как всегда, сказал лишь ту часть правды, которую счел допустимым доверить подданной. А знал этот хитрец, несомненно, больше, чем сказал.