"Аб Мише. У черного моря (Полудокументальное повествование) " - читать интересную книгу автора

признания: подобно Л. Пинскеру после погрома 1881 г., подобно Т. Герцлю
после дела Дрейфуса во Франции 1894 г. Жаботинский бросился творить
государство гонимых евреев. В августе 1903-го 22-летним он поехал делегатом
от Одессы на Шестой Сионистский конгресс в Базеле, где услышал последнее
выступление Т. Герцля; тот вскоре умер. Жаботинский словно принял эстафету.
Он вывернул себя наизнанку, ради спасения евреев отказавшись от
надежного успеха, завоеванного на старте жизни, от блистательной
литературной карьеры, даже от родного города, о котором в дневнике 1930-го
года, уже давно и бесповоротно расставшись с Одессой, заметил: "Я люблю
такой маленький городок, которому достает наглости считать себя центром
мира, - как мой родной город Одесса..."
Создатель первых вооруженных сил палестинских евреев и партии
сионистов-ревизионистов,Жаботинский разноголосил с "официальным" сионизмом
по самым разным вопросам: политическим (он требовал высокой активности в
борьбе за еврейское государство), социальным ("В период становления
[государства] недопустима классовая борьба" - писал он), религиозным (Любой
атеист обеими руками за мораль, так зачем же религиозная "упаковка"?),
моральным ("Почти в любом столкновении интересов личности с дисциплиной и
подчинением я - на стороне личности") и многим другим вплоть до поведения в
общественной жизни ("Мне отвратительно и гадко все, хоть отдаленно
напоминающее культ личности") и в обыденности ("Мы, евреи, страдаем
неумением себя вести... Утрачено чувство "этикета".)
Взгляды Жаботинского, да и сама его личность не могли не раздражать.
"Повесить надо вашего сына", - заявил его матери М. Усышкин еще в Одессе.
"Горе народу, у которого такие лидеры!" - писал о Жаботинском Шалом Аш,
американский писатель. Х. Вейцман, будущий президент Израиля, говорил
Жаботинскому: "Я не могу, как вы, работать в атмосфере, где все на меня
злятся...". Когда Бен-Гурион, лидер "рабочих сионистов" в 1935 г. предложил
соратникам ради общееврейских интересов объединиться с ревизионистским
движением Жаботинского, те своего вождя не поддержали.
Но и они, кляня Жаботинского, признавали за ним интеллектуальное
первенство среди сионистских деятелей всего мира.
В сравнение с Жаботинским просится Л. Троцкий: в юности тоже одессит
(его училище имени св. Павла при советской власти побудет недолго школой
имени Троцкого - один из местных анекдотов), и в той же одесской тюрьме
вызревал, и тоже фейерверк талантов, включая литературные и организаторские,
тоже безоглядная самоотверженность разворота в политику, тоже мыслитель, и
воин, и делатель - вождь с замахом еще большим: устроение не одной страны,
но всего земного шара. Только за делом Жаботинского - правда и победа, пусть
посмертная, а за делом Троцкого ложь, кровь и - крах.
Социалистические соблазны. Евреям как было не увлечься перспективой
разделаться одним махом и с антисемитизмом, и со всеми социальными
уродствами на путях борьбы за новое справедливое общество. И они упоенно
бросались в драку.
В Одессе это было легче легкого: она с 1870-х гг. была одним из центров
русского революционного движения. В 1874 г. в Одессе возникла первая в
России рабочая тайная революционная организация "Южно-Российский союз
рабочих", насчитывавшая до 200 членов. В Одессе русские террористы из
организации "Народная воля" держали свою типографию; они дважды (1879 и 1880
гг.) пытались убить царя, а в 1882 г. двое из них застрелили на Приморском