"Григорий Мирошниченко. Осада Азова " - читать интересную книгу автора

повидатца с родителями, повелеваю во всем оберегать их и насильства и
тесноты никакой не чинить. А которые вывезут на продажу товары - с тех
товаров лишнего брать не велю. А кто из казаков купит вина не на продажу, а
для себя, и повезет на Дон воронежским кабацким целовальникам, того вина от
них не отнимать. Я, атаман, да со мною есаул Петр Щадеев с товарищи сказали
государю на Москве, что торговые люди с Воронежа, и с других городов хотят
ехать на Дон, в Азов-город, со всякими товарами для торгового промыслу, а
воеводы берут с них большие пошлины и поминки. А наперед сего по царскому
указу пошлин и выемок не будет. И отныне велел царь пропущать на Дон с
Воронежа безо всякого задержания всех донских казаков. Во всем указано
оберегать нас от тесноты и насильства. И велено еще пропускать на Дон к
Азову-городу со всякими товарами купцов московских, казанских, астраханских,
купцов рязанских, сызранских, новгородских, купцов иных государств. И
повезут они к нам хлеб с избытком, соль, мед, вощагу... Повезут такие
товары, от которых лавки трещат в Москве и в иных городах на Руси.
- Велико дело возвысилось! - сказали все казаки и атаманы. - Пойдет
свеча гореть... Торговлишка давно-то нам нужна. Любо! Хвала тебе, Татаринов!
- Любо! Любо! - кричали в ближних и дальних рядах; даже караульные,
ходившие с ружьями по стенам крепости и у наугольных сторожевых башен,
кричали:
- Любо! Слава Татаринову!
Всем казакам пришлась по душе важная весть, и они долго кивали
головами, беседуя между собою. Любо им было слушать и то, что скряге
воронежскому, воеводе Мирону Вельяминову, предписывалось отпустить вдобавок:
жалованья, хлебных запасов, муки, крупы, толокна, сколько можно будет
промыслить на Воронеже. И велелось же ему, Вельяминову, сыскать хлебных
запасов сколько можно, чтоб казаки купили их для себя на те пятьсот рублей,
пожалованных в Москве. Велелось и суда и гребцов дать добрых, сколько к тому
делу понадобится под хлебные запасы, под зельевую и под свинцовую казну и
под книги для азовских церквей Иоанна Предтечи и Николы Чудотворца. Любо
было и то, что станице Татаринова в Москве на корм и в дорогу даны были
деньги до нижних юртов. Но не любо стало им то, что царь предписывал тому же
воеводе Вельяминову, чтобы он самолично пересмотрел всех казаков, нет ли с
ними лишних людей. А ежели объявятся лишние люди с донскими казаками, то тех
лишних людей взять, расспросить подлинно, откуда бегут, куда едут, давно ли
бежали, кто их подговорил к тому бегству, и до указа царского бросить в
тюрьму и прислать к Москве беглых людей расспросные речи в Посольский приказ
думным дьякам Федору Лихачеву да Максиму Матюшкину.
Кто-то крикнул:
- А куда девался дьяк Грамотин?
- За ослушание царя давно скинули! - ответил Татаринов.
- Эге! Раскумекал! - сказал крикнувший. - Старый грач не стал помогач.
Нехай теперь дьяк Грамотин волом зайца здогоняет... Не бегал бы к
самозванцам. Послужим Лихачеву - лиха бы не выслужить у него.
Атамана спрашивали, много ли, несмотря на царский указ Вельяминову,
пристало беглых людей.
- Да с добрую сотню людей пристало. Сказывают: голодом помираем. Бояре
бьют, порют кнутами за сено, солому, хлеб, взятый взаймы. Платить займы
нечем, хлеба и денег им взять негде, есть-пить нечего. Кормились все миром,
по селам ходили, побирались. Вконец погибали люди. Шумел воевода крепко,