"Григорий Мирошниченко. Азов " - читать интересную книгу автораскрылся за спинами людей.
Судьи замешкались, огляделись, потом продолжали вершить допрос. Они спросили парня, признает ли он свою вину, "не упомнит ли он, Ивашка, кто поджигал с ним хоромы Салтыковых да усадьбу Милославского?" Ивашка молчал. Андрейка подскочил и ударил его кнутом. Кровь потекла тонкой струей по широкой спине. Еще раз ударил Андрейка. Удары кнута отдавались на площади, как выстрелы. А судьи всё допытывались, не виноват ли Ивашка в иных каких разбоях и злодейских грабежах? Не приведет ли он кого сюда по языку? Ивашка молчал. Андрейка встряхивал его, располосовал узорами спину, да только одного добились судьи - Ивашка собрался с силами, поднял тяжелую голову да крикнул, окинув мутными глазами судей: - Ничего не скажу, ироды проклятые! А запытаете меня, судьи псовые, не перестанут пылать усадьбы боярские да хоромы царские, пока не утвердится на земле правда святая! Его глаза опять закрылись, лицо посинело. Дьяк громко промолвил: - Полно! Палачи, словно разгоряченные кони, разом остановились, выпрямили свои крепкие, точно железные, мускулистые спины, сложили батоги. Ивашку не спеша сняли с подвесков, кинули, как бревно, в колымагу и повезли к подворью Разбойного приказа... Атаман и казаки стояли в толпе. Старой колебался, идти ли сегодня в Посольский приказ, чтоб повидать там Гришку Нечаева, или вернуться домой. Но пока он раздумывал, на площадь вывели вора, парнишку в кумачовой рубашке. Его сначала крепко били кнутами, а потом отрезали левое ухо. - А что ж украл? - спросил атаман у стрельцов. - Гуся украл! - сказала баба с бельмом на глазу. - Сгубили парнишку. Окорноушили... На деревянных подмостках стоял уже другой мужик, похожий на татарина. - Бывалый вор! Безухий! Этого не жалко, - затараторили бабы. А дьяк сказал: - Режь ухо доразу! Андрейка, словно бритвой, срезал мужику второе ухо. - Вот в третий попадется - казнят! Потом стрельцы вывели еще девятерых мужиков да с ними худющую бабу, у которой губы тряслись от страха. - За водку и табак! - сказали в толпе. - Настасья Семибратова, знаем. Не упаслась! Всех били крепко. Мужикам отсчитывали по двадцать пять ударов, а бабе меньше. Битых связали, повесили им на шею рожки с табаком, бабе прицепили склянку с желтоватым зельем и повели по улицам. Баба - Настасья Семибратова, не такая уж молодая - рвала на себе волосы и голосила. Ноги ее, забрызганные грязью, подкашивались, она часто падала. Тогда ее встряхивал сопровождавший палач Андрейка, ставил на ноги и лил холодную воду из ведра на ее мокрую голову. А когда Настасья пыталась идти, ее снова били трехжильными кнутами по икрам. Толпы мальчишек-оборвышей бежали за палачом и что-то кричали ему вдогонку. Битых привели к Разбойному приказу, переписали и отпустили по домам с |
|
|