"Вячеслав Николаевич Миронов. Охота на "Шейха" (Чечня, Толстой-Юрт) " - читать интересную книгу автора

поступили - к военным! А те часть лекарств - и этих ингаляторов тоже -
передали в местный медпункт для поддержания здоровья местного населения.
Наших проверили быстро. Все было на месте. Ну, не болеют наши бойцы
бронхиальной астмой, ежели что - их тут же комиссуют. Держали эти ингаляторы
так, на всякий случай, и "чтоб було".
Была большая вероятность, что кто-то из местных медиков просто выбросил
ингаляторы на местный рынок. Но уж больно товар специфичный. Решили
понаблюдать за персоналом деревенского медпункта. Там и персонала-то было
всего три человека. Все женщины. Одна врачиха и две медсестры.
В течение двух дней одна из медсестер носила домой объемные сумки. А на
второй, после полуночи, когда комендантский час уже в полном разгаре, пошла,
крадучись, в сторону недостроенного жилья, что в ста метрах от ее дома. При
подходе она что-то там просвистела, тихо так, сложив губы трубочкой. Кто-то
откинул в сторону деревянный настил, на секунду показалась полоска света от
свечи.
Через полчаса женщина отправилась в обратную дорогу. Мы ее по-тихому
перехватили у самого дома. Рот зажали, руки за спину. При ней ничего не
было. Нам было все ясно, но надо было узнать, сколько в этом недостроенном
бункере сидит бандитов, чем вооружены, что замышляют.
Она поначалу отказывалась говорить. Когда объяснили, что за ней
следили, показали баллончик, который обронили боевики при отходе, она начала
что-то кричать на чеченском. Допрашивали у нас в отделе, в подвале, так что
ори, не ори, никто не услышит. Наши объяснения, что хотим взять их живыми,
что в стране мораторий на смертную казнь, и ее друзья, или кто он там, будут
жить, тоже не принесли результата: уперлась бабенка. То в молчанку играет,
то матами нас кроет. Потом попыталась глаза мне выцарапать. Да и хрен с ней!
Заперли ее. Может, потом что-нибудь расскажет.
Тут же вывели на этот схрон военных. Попросили, чтобы по возможности
кого-нибудь живьем взяли, для допроса, для получения информации. Конечно,
разбежались! Окружили они хату, и сразу из гранатомета три раза как дали. И
все. Допрашивать там уже некого было. Размазанные по стенам подвала останки
трех духов догорали долго и "воздух не озонировали".
На грохот взрывов примчались чеченские менты и попытались качать права,
что федералы, мол, не имеют права проводить спецоперации по уничтожению
боевиков без согласования с ними. Ага, тот самый случай!
Медсестру мы наутро допросили, она уже была сломлена морально, и тихо,
не поднимая головы, отвечала на вопросы (мы ей предварительно показали
останки ее дружков). Да, это она передала ингалятор больному боевику -
дальнему родственнику. Нет, сама в боевых действиях участия не принимала.
Лечила боевиков, кто приходил в деревню. И в первую кампанию, и сейчас тоже.
Как часто они приходят? Раз в три-четыре месяца. По два-пять человек. Иногда
потом уходят на "материк" - в Россию, а в основном обратно - в горы, леса.
Послушно перечислила всех, кого знала, помнила. Сообщила приметы, в чьих
бандах состояли. А также, кто в деревне поддерживает с бандитами связь,
принимал их на постой. Она была как в трансе, отвечала на вопросы монотонным
голосом, качаясь на стуле. Вперед-назад, вперед-назад. Как маятник. Голос
был тих. Было видно, что она устала от всего этого. И не скрывала своей
вражды к нам. Монотонно перечисляла известные ей факты, фамилии, адреса,
способы связи. И точно таким же голосом, не меняя интонаций, раскачиваясь в
такт своим словам, оскорбляла нас и призывала на наши головы всевозможные