"Арсений Миронов. Древнерусская Игра: Много шума из никогда [NF]" - читать интересную книгу автора - Александра Сергеича Пушкина? - искренне полюбопытствовал Мстислав.
- Отнюдь нет. Степана Тешилова! Стул подо мной предательски покосился от неожиданности - а может быть, от того, что милый Мстиславушка дружески вломил мне кулаком в плечо. "Ха! Писатель! Прозаик! Качать его! Читать его!" - радостно закричали собутыльники, и я понял, что нужно объясниться. - Это очень старая история. Ничего особенно великого я не написал - скорее всего, "наследисты" опубликовали мой полевой дневник. Год назад пять человек от нашей кафедры ездили на Север, в Карелию и под Мурманск. Я тоже там был... Это называется учебно-ознакомительная практика. - Я... предлагаю... за твою лечебно-оздоровительную практику! - перебил Мстислав. . - Учебно-ознакомительную. Я, как студент филфака, обязан разыскивать старушек и записывать с их слов народный фольклор. Отправили нас под самую Кандалакшу. Две недели мы жили в сельской школе - ночью играли в стрип-покер с рыженькими близняшками из медучилища, а днем мучили местных старожилов. По результатам практики полагалось оформить полевой дневник - записать все эти байки и частушки. Я слышал, нашими находками заинтересовался некий журналисток из "Наследия"... Очевидно, мои бесценные записки ему понравились. Я вдруг почувствовал, что хочу прочитать опубликованное. Алексис, смакуя ситуацию, медленно разогнул тоненькую книжечку, поправляя на длинном носу астигматические линзы в английской оправе. - "Легенда о Серебряном Колоколе", - драматично зачитал он и покосился на слушателей. Мстислав подавил зевок и с усилием сосредоточил "...Давным-давно тут монастырь стоял. Там, где теперь некоей - напротив острова, на том берегу Супони. И в том монастыре хранился серебряный колокол. Именно что хранился, потому как монахи в тот колокол никогда не били. В прочие часто званивали, а в серебряный - нельзя. Непростой, гляди-ка, предмет был. Ну вот, а потом пришла сюда англичанка. Много кораблей - и под Архангельским встали, и к нам сюда дивизию свою послали. А монахи, как узнали про это, за колокол испугались, оно и ясно - серебряный. Сняли его с колокольни, да унесли в лес, к реке - с пением, со свечами, с почтением, как полагается. Пронесли по-за рекой, да где-то на валунах в воду и опустили, чтоб англичанка не нашла. Корабли-то ихние скоро ушли - пожгли у нас, конечно, много-и деревни, и в монастыре пожар был. Когда все потушили, пошли колокол доставать - а уж где там! И сам он на глубину ушел, в самую пучину, и берег над ним обвалился... Монахи его веревкой заденут, потянут - а он все доньше идет. Словом, погоревали, да оставили. А колокол и верно непростой был. Ежели его наверх-то здынутъ, да ударить в него - тогда по всей Руси жизнь перевернется и по-старому пойдет. Вот, к примеру сказать, школа и сельсовет - все это тихонько под землю скроется, и холм сверху сойдется, весь строевым лесом порастет. Снова пойдут по лесу девки в снарядных сарафанах собирать малину и княжевику-ягоду. Дороги зарастут, как их и не было - будем в гости реками ходить. А где кипиратив теперь - там церква снова построится, как встарь была - |
|
|