"Арсений Миронов. Древнерусская Игра: Много шума из никогда [NF]" - читать интересную книгу автора

- Александра Сергеича Пушкина? - искренне полюбопытствовал Мстислав.
- Отнюдь нет. Степана Тешилова!
Стул подо мной предательски покосился от неожиданности - а может быть,
от того, что милый Мстиславушка дружески вломил мне кулаком в плечо. "Ха!
Писатель! Прозаик! Качать его! Читать его!" - радостно закричали
собутыльники, и я понял, что нужно объясниться.
- Это очень старая история. Ничего особенно великого я не написал -
скорее всего, "наследисты" опубликовали мой полевой дневник. Год назад пять
человек от нашей кафедры ездили на Север, в Карелию и под Мурманск. Я тоже
там был... Это называется учебно-ознакомительная практика.
- Я... предлагаю... за твою лечебно-оздоровительную практику! -
перебил Мстислав. .
- Учебно-ознакомительную. Я, как студент филфака, обязан разыскивать
старушек и записывать с их слов народный фольклор. Отправили нас под самую
Кандалакшу. Две недели мы жили в сельской школе - ночью играли в
стрип-покер с рыженькими близняшками из медучилища, а днем мучили местных
старожилов. По результатам практики полагалось оформить полевой дневник -
записать все эти байки и частушки. Я слышал, нашими находками
заинтересовался некий журналисток из "Наследия"... Очевидно, мои бесценные
записки ему понравились.
Я вдруг почувствовал, что хочу прочитать опубликованное. Алексис,
смакуя ситуацию, медленно разогнул тоненькую книжечку, поправляя на длинном
носу астигматические линзы в английской оправе.
- "Легенда о Серебряном Колоколе", - драматично зачитал он и
покосился на слушателей. Мстислав подавил зевок и с усилием сосредоточил
взгляд на лице Алексиса.

"...Давным-давно тут монастырь стоял. Там, где теперь некоей -
напротив острова, на том берегу Супони. И в том монастыре хранился
серебряный колокол. Именно что хранился, потому как монахи в тот колокол
никогда не били. В прочие часто званивали, а в серебряный - нельзя.
Непростой, гляди-ка, предмет был.
Ну вот, а потом пришла сюда англичанка. Много кораблей - и под
Архангельским встали, и к нам сюда дивизию свою послали. А монахи, как
узнали про это, за колокол испугались, оно и ясно - серебряный. Сняли его с
колокольни, да унесли в лес, к реке - с пением, со свечами, с почтением,
как полагается. Пронесли по-за рекой, да где-то на валунах в воду и
опустили, чтоб англичанка не нашла.
Корабли-то ихние скоро ушли - пожгли у нас, конечно, много-и деревни,
и в монастыре пожар был. Когда все потушили, пошли колокол доставать - а уж
где там! И сам он на глубину ушел, в самую пучину, и берег над ним
обвалился... Монахи его веревкой заденут, потянут - а он все доньше идет.
Словом, погоревали, да оставили.
А колокол и верно непростой был. Ежели его наверх-то здынутъ, да
ударить в него - тогда по всей Руси жизнь перевернется и по-старому пойдет.
Вот, к примеру сказать, школа и сельсовет - все это тихонько под землю
скроется, и холм сверху сойдется, весь строевым лесом порастет. Снова пойдут
по лесу девки в снарядных сарафанах собирать малину и княжевику-ягоду.
Дороги зарастут, как их и не было - будем в гости реками ходить. А где
кипиратив теперь - там церква снова построится, как встарь была -