"А.Миронов. Одно дело Зосимы Петровича " - читать интересную книгу автора

воду для кухни, - продолжая прислушиваться к пустым, бесцветным словам,
думал чекист. - Пытал ли ты, расстреливал ли ты лично советских людей -
этого я не знаю: нет свидетелей, нет очевидцев кровавых расправ,
ленинградским товарищам этих свидетелей пока найти не удалось. Зато мне
известно другое, и я хочу видеть, как ты прореагируешь на то, что мне
известно".
- Скажите, - спросил следователь, - кто из ваших родных, из ваших
близких одновременно с вами служил в полиции? Быть может, братья или другие
родственники?..
Пауза длилась считанные секунды - не пауза, а острая искорка в
тускловатых глазах подследственного: "знает или не знает?" Искра тут же
потухла, глаза опять стали тусклыми ("не знает!"), и Алексеев ответил:
- Какие родственники? Был брат, старшой, да не с нами жил, не в
деревне. Еще до войны в Ленинград перебрался. Из наших только я в полиции
служил.
Чекист не стал уточнять, спросил о другом:
- Что за убийство произошло в деревне Петрово в тысяча девятьсот сорок
третьем году? Кто был убит и почему, за что?
- Мне-то откуда знать? - пожал плечами, шевельнул узенькими полосочками
негустых бровей. - Мое дело - кухня, дрова, воду возить с реки... Может, и
убили кого, да только мимо прошло: мало ли эти нехристи наших людей
загубили...
Зосима Петрович решил: на первый раз достаточно. Дал Алексееву
подписать протокол допроса и приказал дежурному увести его в камеру.
Так начался новый, трудно сказать который по счету бой чекиста за
правду. Выиграет ли он этот бой, выяснит ли, установит ли истину, которую
так явно хочет скрыть его противник? Много лет прошло со времени событий на
Порховщине.
...Дождь все еще продолжает с надоедливым однообразием барабанить по
стеклам окон, но Зосима Петрович уже не слышит, не замечает его.
Все обдумал, скрупулезно проанализировал, взвесил, и даже старые раны
почти перестали болеть: за работу!
Буданов ткнул в пепельницу окурок папиросы, позвонил, приказал привести
подследственного.
Алексеев бочком просунулся в дверь, искоса бросил короткий взгляд на
зарешеченные окна и со вздохом опустился на предложенный стул. Замер, свесив
голову и сложив на коленях руки, словно всем своим видом хотел подчеркнуть,
насколько несправедливо относятся к ни в чем не повинному человеку. А
следователь терпеливо ждал, пока настороженная собранность у
подследственного уступит место неизбежной тревоге, вызванной затянувшимся
молчанием чекиста. Ждал и дождался: Алексеев прерывисто, с хрипотцой
вздохнул, хрустнул пальцами рук и спросил, подавшись к столу:
- Вы, извиняюсь, узнать чего хотите? Или как?
- Узнать? - поднял на него глаза чекист. - Да-да, у меня к вам все тот
же вопрос: скажите, как фамилия того парня, партизана, которого убили в
деревне Петрово в сорок третьем году?
Арестованный с едва заметным облегчением откинулся на спинку стула,
знакомо повел плечами. Темная ложбинка меж его бровей медленно разгладилась,
губы чуть дрогнули в едва погашенной улыбке.
- Значит, не верите мне, - спокойнее, чем минуту назад, произнес он. -