"Елена Миронова. В паутине южной ночи" - читать интересную книгу автора

прохладной воды, не имеющей ни вкуса, ни запаха, и постарался привести мысли
в порядок. Но те не слушались, разбредались по лабиринтам мозжечка,
прятались в самых укромных уголках и не желали сотрудничать со следователем
Куропаткиным. Денису вдруг пришло в голову, что представитель
правоохранительных органов не должен иметь такую несерьезную фамилию.

Хотя какое дело ему до чужой фамилии? у Эммы была красивая фамилия -
Элен-эерг. Необычная, Хотя что необычного, ведь она была наполовину немкой!
Родители Эммы встретились во время войны. Мать, Надежда, была совсем юной,
ей шел шестнадцатый год. А Курту только исполнилось семнадцать. В 1943 году
немцы призывали даже таких сопливых мальчишек, использовав лимит взрослых
мужчин. Впрочем, в сорок пятом воевать за Германию шли уже и
пятнадцатилетние.

Курт встретил Надю у колодца, из которого все местные носили воду. Он
помог ей донести два ведра до дома и с тех пор постоянно караулил ее именно
там, у колодца. Молоденький голубоглазый блондин зацепил сердце русской
красавицы, и она позволяла ему носить ведра с водой и брала тушенку и
шоколад, которым он одаривал русскую девушку.

Они общались с помощью разговорников: Курт - с помощью
немецко-русского, а Надя - русско-немецкого, который он собственноручно дал
ей. В то время всем частям пехоты выдавали словари, чтобы немцы знали не
только "курка", "млеко", "яйки", "давай", а могли провести более-менее
квалифицированный допрос военнопленных.

Перед отходом своей части Курт принес Наде бумажку со своим адресом. Он
сказал, что после войны хочет поступить в институт, стать строителем и
жениться на ней. Не против ли она? Она была не против...

Прошло почти два года, война закончилась. Надя, созревшая
семнадцатилетняя девица, написала Курту письмо в Дрезден. Не получив ответа
через четыре месяца, она решила написать снова. После пятого ее письма ей
пришел отрет из Дрездена от матери Курта Эленберга. На немецком языке было
написано, что Курт в СССР, попал в лагерь для военнопленных, а потом его
отправили в Москву, на восстановление народного хозяйства. Как через много
лет узнал Денис, Курт строил жилые дома в районе нынешнего метро
"Текстильщики". Это и был его строительный институт.

Надя замуж не вышла, не могла забыть Курта. А в 1953 году, когда она
была уже взрослой двадцатипятилетней женщиной, ей пришло вдруг письмо из
Дрездена.

Это был Курт. Он уже отлично изъяснялся по-русски. Через семь месяцев
оживленной переписки Надя приехала к нему, да так и осталась в Германии.

Жили они с Куртом и его матерью, и все было бы отлично, кабы не одно
"но". У молодых не было детей, Курт во время плена сильно простудился и
долго болел, и его дальнейшая жизнь в СССР тоже не была сахарной.